Фёдор Дунаевский: "Я идеал мужчины, но женщины этого не понимают!"

Фильм "Курьер" стал феноменом советского кино благодаря главному герою - подростку из "потерянного поколения". Его сыграл мальчик без театрального образования, который в кадре не уступил ни Инне Чуриковой, ни Олегу Басилашвили. Его судьба сложилась не менее драматично, чем у героя картины. В гостях у «Жизни» актёр Фёдор Дунаевский.

- «Курьер» появился в Вашей жизни с лёгкой руки Анастасии Немоляевой, которая была Вашей одноклассницей. Вы с ней дружили?

- Да, очень. Когда она прочитала сценарий к фильму, то и подумала, что эта роль мне идеально подходит.

- Как проходили пробы?

- Очень долго, потому что Карен Георгиевич Шахназаров долго не мог определиться, кого именно он хотел видеть на эту роль.

- Какую задачу он ставил перед Вами?

- Никакую. Для него самое главное - это естественность. Во мне была та свобода, которая нужна была моему герою Ивану. Главный герой очень расслабленный, раскрепощённый и просто свободный человек. И если взять такого человека и посадить в компанию зажатых людей, то он в их окружении будет смотреться неадекватно. В этом и была суть фильма.

- В этом же фильме играла Инна Чурикова, какой Вы её запомнили?

- Заносчивая такая тётя. Вот бывают люди, которые просты в общении и со всеми разговаривают на равных, а есть такие, которые будут из себя корчить не пойми кого - вот это про Чурикову. Например, однажды она подошла ко мне и спросила: “А что современная молодёжь думает о проблеме наркомании?” Я начал ей что-то отвечать, а она демонстративно развернулась и ушла. Тогда я понял, что в следующий раз, если она у меня что-то спросит, то отвечать не буду. Но это что касается её человеческой стороны. А как актриса - она, конечно, была прекрасна.

- Кроме Чуриковой Вам удалось поработать и с другой легендой - Олегом Басилашвили. С ним как строились отношения?

- Очень хорошо! Он человек очень скрупулёзный и трудолюбивый. Если ему не нравится, как он сыграл, то будет тысячу раз репетировать, чтобы это получилось идеально. Я очень люблю, когда человек относится к своей работе очень-очень профессионально. Я заметил вот какую особенность - Олегу Валерьяновичу для работы не нужно было вдохновение, он добивался нужного эффекта упорным трудом. Каждое его движение, каждая фраза были идеально отточены у зеркала. И только потом они попадали на сцену или в кадр. Мне очень повезло, что я его встретил и с ним поработал. После «Курьера» я не раз к нему ездил в Питер в «БДТ», где он делился секретами мастерства той старой школы, которой нынче уже нигде не встретишь…

- Вы ведь общались не только с советскими легендами, но и с голливудскими. Когда в Москву приезжали Том Круз и Арнольд Шварценеггер, Вы были их экскурсоводом на “Мосфильме”. Почему на эту роль выбрали именно Вас?

- Потому что я более-менее по возрасту подходил и по-английски умел хорошо разговаривать. Со Шварценеггером мы вместе ездили в молодёжное кафе. Тогда в Москве их было всего несколько штук. А Том Круз приехал к нам на съёмки фильма. Сам по себе он очень смешной парень и всюду ходит с огромной свитой. Помню, как он устроил визгливую сцену из-за меня. Во время экскурсии кто-то из киношников решил похвастаться нашим кино. Он показал на меня и говорит: “Том, видите этого молодого человека? Его первый же фильм “Курьер” за первую неделю посмотрело 35 миллионов человек. А ваш первый фильм «Цвет денег» посмотрело всего 8 миллионов”… Круз дико обиделся, стал дуться, пыхтеть и шипеть. Всё это выглядело очень забавно.

- Действительно, на Вас после фильма обрушилась сумасшедшая слава, а что творили поклонницы?

- Женского внимания хватало. Было трудно сходить в магазин и купить сосиски. Продавщицы, когда меня видели, сразу начинали кокетливо водить своими шиньонами… Девушки писали письма со всей страны. Но было обидно - мне хотелось любви, а им - исключительно замуж.

- А были такие, кто пугали Вас своей настойчивостью?

- От одной такой я по морде получил. Я в то время учился в медучилище, и там среди студенток был одна такая здоровая и злющая бабища. И вот она тоже положила на меня глаз. Но когда я ей отказал, то получил оплеуху. А дело было в столовой, при всём честном народе. Но я перенёс этот удар стоически и мученически.

- У главного героя фильма “Курьер” родители развелись. И Вы тоже столкнулись с этим, но уже в реальной жизни. Из-за чего это случилось?

- У мамы с отцом были постоянные конфликты. Одна из самых частых картин детства - родители закрываются на кухне и скандалят. Но нам с сестрой казалось, что это норма, что так во всех семьях, потому что мы с ней не видели счастливых семей. И когда мама с папой разошлись, мы с сестрой вздохнули свободно - атмосфера, которая долгие годы была накалена, наконец-то разрядилась. Отец стал жить отдельно со своими родителями. Но для мамы это была трагедия. Это очень плохо сказалось на её здоровье…

- Она на полгода попала в больницу. Кто о Вас заботился? На что Вы жили?

- Да, по сути, никто не заботился. Отец пытался проявить какое-то внимание, но я от него дистанцировался. Потому что маму было очень жалко, и я на него перекладывал вину за этот развод. Но спустя время я отпустил ситуацию и мне стало всё равно, кто прав, а кто виноват.

- Вы начали сами о себе заботиться с юных лет. Кем Вам пришлось поработать?

- Очень много кем… Дворником, к примеру, я пошёл работать, скорее, для души, потому что хотел подвижную работу. А также я знал, что дворники получают 135 рублей. Инженер на заводе мог получать меньше! А я два часа в день лопатой помахал - и уже заработал.

- Я знаю, что в то время у Вас были проблемы с учёбой в школе. И Вас несколько раз отчисляли. За что?

- Я был дерзок и не очень социально адаптирован…

- Дрались в школе?

- Ну как… Например, когда к тебе подходит мальчик и заряжает тебе в бубен, - как я должен реагировать?

- Просто так взял и зарядил в бубен? Должна же быть причина?

- Он попросил деньги, которые мне дали родители на завтрак. А мне не очень хотелось их отдавать. И вот он мне влепил оплеуху. Дальше было два варианта: либо отдать деньги и извиниться, либо дать симметричный ответ.

- И за это выгнали из школы?

- Ну, перед этим был суд, который проводил наш историк Алексей Алексеевич Венедиктов*. Он был очень скор на расправу и не всегда справедлив. Мне кажется, что именно из-за этого его “приговора” меня и отчислили из 875-й школы. После этого у меня началось мытарство по разным учебным заведениям, которое в итоге закончилось в детской комнате милиции. Меня там даже на учёт поставили, и я ходил и слушал разные лекции о правильном поведении.

- Так, тут поподробнее. Как Вы там оказались?

- Была одна неблагополучная школа. Там учились дети, у которых не было отцов, а у некоторых матери сидели в тюрьме. Там уже с первого класса пить начинали. И вот я очутился среди них - весь из себя интеллигент. Естественно, моим новым одноклассникам я сразу не понравился. Они решили меня отмутузить. Их четверо было - трое били, а четвёртый на шухере стоял. Когда я оклемался, подловил каждого поодиночке и тоже отмутузил. Вот после этого меня и забрали в милицию. Пугали, что отправят в колонию для несовершеннолетних. Но меня спас мой дед, который был героем войны. Он тогда пришёл в участок с орденами, которые ещё тогда чего-то стоили, и меня выпустили. Конечно, из той школы я ушёл. И вот тогда-то и попал в медучилище.

- Это правда, что Вы даже поработали в "скорой помощи"? Какой вызов был самый сложный?

- Самый сложный – это первый. Чисто психологически. А потом привыкаешь. Человек - такая скотина, он ко всему привыкает - и к хорошему, и к плохому… Ездили мы в основном, к старушкам, которым просто дома было скучно. И к наркоманам, которые любым способом пытались добиться, чтобы им сделали укол. Вот эти товарищи могут быть очень опасными - на всё готовы, чтобы ширнуться. Алкаши мне нравились больше - они не такие агрессивные. Но это всё такая рутина…

- А что не рутина? Какой вызов Вы помните до сих пор?

- Самое большое впечатление на меня произвёл случай, когда дети спёрли из больницы кое-какое вещество, от которого можно кайфануть. Спрятались на стройке, намочили этой хренью бинт, сделали компресс себе на голову, а сверху пакет завязали, чтобы усилить эффект. У них был один трезвый товарищ, который должен был эти пакеты с них снять. А он испугался и убежал… Когда мы приехали, то было уже поздно: нам удалось откачать лишь двоих из шестерых. Это были мальчик и девочка практически моего возраста… Тогда это произвело на меня сильное впечатление. А дальше привыкаешь. Ко всему: к смерти, к крови, к родам, к крикам.

- В советское время медицина - это одно из немногих мест, где можно было разжиться спиртом…

- Да! В то время как раз началась борьба с пьянкой - водку было не купить. А в больницах всегда был доступ к спирту. Мы его смешивали с сиропами - получались такие коктейли. Они пользовались особым спросом у медсестёр. Их можно было без труда подпоить и склонить к… сожительству. Медсёстры были очень даже не против.

- Итак, Вы поработали на "скорой", снялись в “Курьере”, а потом Вас ждала армия, но Вы её избежали. Известность помогла откосить?

- Не помогла, а помешала. И не столько известность, сколько режиссёр Эльдар Рязанов. На тот момент я снялся в его фильме «Дорогая Елена Сергеевна», а он вдруг решил удариться в гласность. Его вдруг страшно стала волновать коррупция в армии - вот, мол, солдаты строят дачи генералам. Он накатал огромную разоблачительную статью в журнале «Огонёк». При том, что сам он жил в шоколаде и ни на что не жаловался - ездил на «мерседесах», которые менял каждые три года. Но дачи генералов его страшно тревожили. И вот выходит эта статья как раз под мой призыв. Мы приходим в военкомат с актёром Дмитрием Марьяновым, который тоже в “Дорогой Елене Сергеевне” снялся. И тут нам за Рязанова и прилетает. Мне лично пообещали, что сошлют меня служить в самую страшную глушь - на Землю Франца-Иосифа. Там арктический климат и есть какая-то станция, где надо снимать показания с приборов. И вот на этой станции уже сидят три киргиза. И я у них четвёртым буду.

- И что же Вы сделали в этой безвыходной ситуации?

- А я сразу же себя "плохо почувствовал". Настолько, что при них же и обдулся. Но это не спасло, и меня отправили на медкомиссию. У меня было несколько дней, чтобы к ней подготовиться. И я подготовился! Пришёл в старой генеральской прадедовской шинели ещё времен царской армии. С орденами. А с собой взял водяной пистолет. И начал поливать из него водой врачей медкомиссии. Мне казалось, что это было очень весело. После моей выходки меня увезли на “скорой помощи” в психиатрическую больницу.

- Получается, Вы получили белый билет по психическому здоровью. С ним ведь и на работу нельзя устроиться, и права нельзя получить. Или я ошибаюсь?

- Вы правы…Но я был хитреньким и не стал разыгрывать из себя полноценного психа. В 29 лет я пошёл в ту же больницу, прошёл обследование и с меня сняли этот диагноз. И тогда же я получил настоящие водительские права. Потому что до того я был вынужден ездить по купленным правам.

- А когда же Вы их купили?

- Вообще, первые права я купил в 16 лет. И когда лежал в том самом психическом санатории, меня в какой-то момент начали выпускать погулять. Я выходил прямо в больничной пижаме, садился в свой Запорожец» и так ездил. Гаишники меня так ни разу и не поймали.

- Вернёмся к вопросу об Эльдаре Рязанове. Мне вот интересно, как Вам с ним работалось?

- Легко, а вот ему со мной - не очень.

- Были конфликты?

- Вроде того. В кино есть некоторые традиции, которые не зависят от твоих регалий и от того, насколько ты заслуженный. Например, существует правило - кто тебя первый начал снимать, у того первоочередное право на этого актёра. Я тогда снимался в Одессе, в фильме “Перед большой дорогой на войну” режиссёра Эдуарда Хачатурова. И Рязанов тоже захотел меня снять - в “Елене Сергеевне”. Поскольку Хачатуров начал съёмки первым - он был вправе решать, когда и как я буду работать. А Рязанову нужно было подстраиваться под этот график. А он не хотел. Когда я в очередной раз прилетел в Москву к нему на съёмки, то Эльдар Александрович начинал диктовать свои правила. Тогда я ему задал вопрос: «А ничего, что меня ждёт другая машина съёмочной группы?». Это ему сильно не понравилось, и он в присутствии всех говорит: «А не слишком ли рано у тебя начались замашки кинозвезды?» На что я сказал, что здесь только он “строит из себя кинозвезду”. Рязанов топнул ножкой, вспылил. Но хорошо, что он был отходчивый. Мы быстро помирились и как ни в чём не бывало продолжили работать. Потом он ко мне приезжал в Израиль, звонил частенько, а я к нему приезжал несколько раз на дачу…

- Вы его каким запомнили?

- Ну, он пупсик такой. Весёлый, добрый, остроумный.

- Правда, что он Вам помог устроиться в Израиле?

- Он меня познакомил с Михаил Михайловичем Козаковым. Подвёл меня к нему и начал расхваливать. А в конце сказал: “Миша, встретишь его в Израиле - обязательно помоги!”. И мы с ним действительно там встретились. К тому времени я уже, правда, жил в Израиле около года. Подрабатывал как мог: то посуду мыл в ресторане, то ещё какой-то мелочёвкой занимался, в общем, старался выживать. Поселился вообще в каком-то подвале, который больше похож на бомбоубежище…

- Так, и как Вам помог Козаков?

- Я его на улице встретил, когда гулял по центру Тель-Авива. Смотрю, мне навстречу идёт Михаил Михайлович, я к нему подошёл, поздоровался, а Михаил Михайлович меня сразу же вспомнил и привёл в местный театр. Там я сразу же получил роль в массовке спектакля «Поминальная молитва». Так и началась моя новая жизнь на сцене в Израиле.

- После этого жить стало легче?

- Конечно! У меня появилась постоянная официальная зарплата и нормальная занятость. То есть утром репетиции, вечером спектакль. К тому же я не переставал подрабатывать: по ночам я трудился барменом. В общем, я стал очень много получать - около двух тысяч долларов в месяц. Я за всю свою жизнь таких денег раньше не видел! Одной тысячи мне целиком хватало на комфортную жизнь, а ещё тысяча оставалась!

- А Вы вообще почему решили переехать в Израиль? В России у Вас же всё хорошо было?

- Все друзья моих родителей, все их однокурсники и одноклассники, по большей части были евреями, поэтому они все, как правило, переезжали в Израиль.

- А насколько сложно вообще было переехать?

- Это был трудоёмкий процесс. Нужно было получить визу на въезд, но это полбеды! Надо ведь ещё получить визу на выезд! Это ведь Советский Союз - просто так за границу не попадёшь. Так что главной задачей было выехать. Но попасть прямо в Израиль из СССР было нельзя - ведь между ними не было дипломатических отношений. Рейса “Москва-Тель-Авив” просто не существовало. Нужно было ехать в какую-то другую страну, жить там в лагере беженцев и только оттуда как-то добираться в Израиль. При этом еврея, который собирался выехать из Союза в Израиль, сразу же лишали гражданства. Но вот нюанс: при этом выездную визу могли и не дать. Проще говоря, в то время появилась целая группа несчастных евреев, которых гражданства лишили, а из страны не выпустили! Ситуация у них была ужасная - как жить? Ты не гражданин, никаких прав у тебя нет - на работу даже не устроишься. Этих бедняг знакомые и родные как-то подкармливали.

Но кроме того, даже если тебе дали визу на выезд, то ведь едешь в новую жизнь с пустыми руками. С собой ничего взять нельзя - люди придумывали сложнейшие схемы, чтобы хоть с чем-то остаться. Например, можно было продать югославскую стенку и шашку, которую тебе Чапаев подарил, и на эти деньги купить мотоцикл “Ява”. Этот мотоцикл надо было разобрать на запчасти и отправить через Одессу долгим грузом в Хайфу. А потом уже в Хайфе его получить, собрать и продать. И вот так получить хоть какие-то деньги.

- В советской армии Вы не служили, зато пришлось послужить в израильской. Как это было?

- Да, был такой эпизод в моей жизни. Там нужно служить довольно долго - около двух с половиной лет. Но я их тоже надул. Мне зачли службу в Советской Армии, в которой я, как вы уже знаете, не служил. Но перед отъездом я устроил фотосессию на “Мосфильме”, где одной из локаций была казарма для солдат, а в костюмерной было полно военной формы. Ну, я оделся в эту форму с солдатами, и нас снимали, как мы отдыхаем, как на гитаре играем, как едим и всё прочее. Мы даже потом плёнку эту специально состарили, чтобы всё смотрелось правдоподобно. То есть любая экспертиза подтвердила бы, что я служил два года. Поэтому оставалось мне служить в израильской армии полгода, что я с успехом и сделал.

- А по документам они никак не могли проверить?

- Не могли, как раз из-за того, что дипломатических отношений между Израилем и Советским Союзом не было. Я был предатель Родины, и меня лишили советского гражданства. Хотя я и просил Горбачёва этого не делать. Написал ему письмо, но мне отказали, и я обиделся, конечно.

- Хорошо. Вот Вы живёте в Израиле - там всё прекрасно, Вы играете в театре, получаете большие деньги. Почему Вы решили вернуться в Россию?

- Там у меня действительно было всё хорошо. А в Москву я приехал потому, что мама себя начала хуже чувствовать и ей нужен был уход. Когда я был в Израиле, то мы с ней созванивались каждый день, но этого было уже недостаточно. А потом я вдруг понял, что в Израиле мне уже не у кого и нечему учиться, а в России было у кого.

- Вернувшись в Москву, Вы начали работать у режиссёра Сергея Соловьёва. Чем Вы занимались?

- Сначала он меня взял помощником режиссёра. Но при этом Соловьёв меня всё время учил чему-то новому. У него был такой возраст, когда ему хотелось передавать свои знания ученикам.

- Вместе с Соловьёвым Вы написали сценарий для фильма "Нежный возраст". Причём главную роль писали под себя, но так случилось, что её сыграл сын Сергея Соловьёва. Как Вам об этом сообщили?

- Сам Соловьёв мне это сказал. Подошёл и говорит: "Ты понимаешь, что Митеньке нужно помочь, он в трудной ситуации…". А про меня он знал, что я не пропаду. Но я воспринял это очень болезненно. В итоге спустя время я от него ушёл и перестал с ним общаться.

- Он на Вас тоже обиделся?

- Да нет, он всё прекрасно понимал.

- Следующим этапом в Вашей жизни стала организация туров для челночников. Как это произошло?

- Сначала я летал сопровождающим группы, а потом меня пригласили работать в офисе, так как я хорошо знал несколько языков. То есть я организовывал для туристов и гостиницы, и туры, и отдых, и шопинг. Всё это лежало на моих плечах.

- Сложности бывали?

- Там вообще был чистый анекдот с утра до вечера. Обязательно кто-то нажрётся в свинью, полезет драться, кого-то зарежут или кто-то сам утонет. Кроме того, оказалось, что Турция не такая уж и безобидная страна, для приезжих порой никакие законы не соблюдались.

- А какой случай был самый дикий?

- Когда арестовали мужика прямо на ужине, где были его жена, дети и остальные отдыхающие. Приехала полиция с автоматами, надела на него наручники и увезла в участок, а мне нужно было этого бедного мужика спасать.

- А что же он натворил?

- Мужик катался на водном скутере, а на руке у него был привязан такой ключик - если человек падает в воду, то мотор на скутере сразу же глохнет. Ирония была в том, что когда мужик упал со скутера и ключик вытащился, то этот гидроцикл почему-то поехал дальше, хотя должен был заглохнуть, но механизм не сработал… Когда мужик доплыл до берега, турки потребовали у него вернуть этот скутер, который к тому времени уже где-то у берегов Греции был. Ну слово за слово, мужика посадили.

- И как же Вы его спасли?

- Это была очень сложная история. Мы выходили на каких-то криминальных авторитетов, которые как-то договаривались между собой, чтобы этого мужика вытащить. Ну, короче, с горем пополам всё решили, а то этот мужик так бы и остался за решёткой.

- Вы же ещё работали в Италии. А там были подобные курьёзы?

- Да, непосредственно со мной. Я там прожил около 11 лет, и в какой-то момент мне пришло письмо от президента Итальянской Республики. Президентом был 96-летний дедушка, у которого, как таковых, полномочий-то и нет. Он только появляется раз в год, когда в красивых залах в Риме вручают гражданство. И вот из его администрации мне пришло письмо на красивой бумаге, написанное от руки… Хоть на стену вешай! И если кратко, то в этом письме говорилось, мол, сколько можно вам продлевать вид на жительство, лучше станьте гражданином нашей страны. А на меня нашло что-то… Вместо того чтобы просто получить итальянский паспорт, я накатал письмо, тоже на красивой бумаге, мол, знаешь что, дедушка–президент, я не поддерживаю итальянский народ! Ведь после Второй мировой войны вы все переобулись! В один день из фашистов стали партизанами и коммунистами! Поэтому гражданином вашей страны я быть не желаю! Ну не глупость ли я сделал?!

- Да уж… И в итоге Вы снова вернулись в Россию уже с супругой и двумя детьми и Вам пришлось здесь всё начинать с нуля. Почему?

- Во-первых, не совсем с нуля, потому в Москве у меня была квартира в центре, а во-вторых, у меня была необходимость уехать из Израиля, потому что там мне стало душно и я уже никак не мог там находиться чисто физически. То есть так же, как мне когда-то было душно в Советском Союзе… В последнее время я, как ни трудился, уже не мог достойно обеспечивать семью.

- Вернувшись в Россию, кем начали работать?

- Начал заново актёрскую карьеру. У нас есть киноиндустрия, и поэтому меня начали приглашать сниматься.

- Давайте мы поговорим о Ваших детях, потому что, если честно, я запуталась в их количестве. Сколько их у Вас?

- Да я тоже запутался. Официально их количество одно, а в реальности другое… Например, ты женишься на тётеньке, а она уж с ребёнком, и ты его воспитываешь как своего. А если так получается, что вы с тётенькой разводитесь, то не бросишь же ты просто так этого ребёнка? Но был и такой случай, что меня познакомили с моим же ребёнком, когда он уже вырос. Вообще, я могу сказать, что у меня шестеро детей.

- Вы с каждым общаетесь?

- Да.

- И какой Вы папа?

- Я стараюсь быть ненавязчивым, потому что мой собственный папа мог довольно много нудить. И чем старше я становился, тем больше он начинал меня воспитывать. Я таким для своих детей быть не хочу… Я стараюсь для них быть доступным и всегда готовым прийти на помощь. И здесь речь вовсе не про деньги. Помощь – это прийти и сделать что-то физически. Например, отвезти его в больницу, поговорить с ним и всё в этом духе, а деньги – это откупиться.

- Вернёмся к Вашим жёнам. Я знаю, что у Вас было три брака и все они закончились разводом. В чём главная претензия у женщин к Вам и у Вас к женщинам?

- Какие ко мне могут быть претензии? Мне кажется, что я идеал… Ну что можно ещё хотеть? Женщин же, скорее всего, не устраивает тот факт, что со мной поначалу жить очень интересно, а потом становится трудно – это всё равно, что целыми днями есть только икру. Женщинам нужна стабильность. Они рожают птенчиков и хотят, чтобы в их клювиках был червячок, чтобы им всегда было хорошо и уютно. А со мной вот так «всегда» не может быть.

- В этом году Вы развелись с женой после 17 лет совместной жизни. Как Вы восприняли эту ситуацию?

- Не ожидал вообще ни разу. Жена вдруг сказала, что хочет пожить отдельно, но в итоге она никуда не ушла. И мы как-то странно жили “отдельно”, но “вместе”. Квартира, в которой мы жили, была моя, купленная мной. Но я временно записал это жильё на жену. В итоге съехать пришлось именно мне.

- Сейчас с ней общаетесь?

- Нет, даже не разговариваем, и у меня нет ни малейшего желания.

- А как же дети это всё восприняли?

- Сейчас с детьми очень тяжело. Они со мной практически перестали общаться… Например, с дочкой, которой сейчас 9 лет, я созваниваюсь один раз в три месяца, для меня это самый сильный удар. Мне наплевать на все квартиры, мне только дочка важна. А я её не вижу почти. Я у неё везде заблокирован… Мне кажется, что в этой ситуации она страдает гораздо больше, чем я, и я от этого страдаю ещё сильнее…

- Вы с дочкой были очень близки?

- Да, очень… И сейчас до сих пор мы очень привязаны друг к другу. Я и её, и сына своего Стёпу до семи лет практически носил на руках. Стёпу я водил в школу, в музыкалку, встречал, кормил, но у него уже были свои интересы, а вот с дочкой я до 7 лет спал в одной кроватке. У нас с ней были очень тесные и очень близкие отношения…

- А Вы официально уже разведены?

- Да. Она подала на развод, подала на алименты, получила положительное решение, и нас развели и алименты назначили треть от моих “миллиардов”.

- Ситуация, мягко говоря, сложная и некрасивая…

- Она сменила замки, что было очень некрасиво, и не даёт мне общаться с дочкой. Возможно, даже настраивает её против меня.

- А с сыном как Вы общаетесь?

- Сын взрослый и самостоятельный, ему 16 лет, у него прекрасная карьера - он музыкант. Поэтому в деньгах не нуждается и живёт самостоятельной жизнью со своей девушкой. Он гораздо более самостоятельный, чем я. И гораздо более известный, популярный и высокооплачиваемый. И я очень рад за него.

- Где Вы сейчас живёте?

- В квартире отца.

- Фёдор, Вы счастливый человек?

- Да!

- А что для Вас счастье?

- Счастье – это состояние души. Я не думаю, что это набор каких-то отдельных качеств…