Звезда "Голоса" Шарип Умханов: "Полгода в Москве работал на стройке за еду".

Его судьба похожа на сценарий голливудского фильма, а путь к успеху не назвать быстрым и лёгким. Но в один момент о нём узнала вся страна, а мэтры российской эстрады аплодировали ему стоя. В гостях у «Жизни» один из самых ярких участников шоу «Голос» Шарип Умханов.

- Вы родились в селе Толстой-Юрт недалеко от Грозного. Какое Ваше самое первое осознанное детское воспоминание?

- Когда пошёл в школу, в нулевой класс. Я даже помню рубашку, которая на мне была. Это было большим событием для меня, но учился я средне, числился хорошистом. Проблема была в том, что я не зубрила. Мне надо было понимать тему. Многие дети становились отличниками только потому, что зубрили. Мне же нужен был во всем смысл. Например, я только позже понял, для чего используется умножение и где его можно применять.

- Какой была Ваша семья?

- Мы были обычной советской семьёй, жили в доме, который своими руками построил мой отец. Это был саманный кирпич (глина с соломой) – у нас его делали самостоятельно. Соседи помогали друг другу, строили всем миром, так сказать, даже деньги были не нужны. Домик был одноэтажный, потом со временем появились пристройки. Все удивлялись, откуда средства? Работали много.

- У Вас было хозяйство?

- Конечно! Сейчас никто не хочет этим заниматься, а тогда у нас были коровы, куры. Это было нормально. Отец работал строителем, мама занималась домом. Это сейчас она хочет что-то делать, но тогда отец ей не позволял, считал, что работа – это не женское дело.

- Какие конкретно у Вас были обязанности?

- Я стирал и зашивал свои вещи сам, делал некоторые дела по дому, потом сестра, повзрослев, стала помогать. Что касается скота, то доила и занималась животными, конечно, мама, но накормить скот и убрать за ним – это были наши с братом обязанности. Правда, он мне помогал только время от времени, так как не сильно стремился к этому. Больше помогали друзья. Когда я уехал учиться, родители избавились от скота.

- Каково это иметь старшего брата? У Вас ведь с ним разница всего в год…

- Знаете, если есть старший брат, то он воспитывает, конечно, но мы всё равно держались вместе. У нас даже были общие друзья. Потом это стало неприличным иметь общих друзей, так как надо соблюдать субординацию…

- За что родители могли наказать?

- В основном наказывал отец - мама всё-таки была добрее! Но отец тоже наказывал нас без злобы. Просто он прекрасно понимал, что кто-то воспринимает слово, а кто-то - нет. Помню, как мама сильно отходила меня розгами…

- Что же Вы натворили?

- Однажды мы с сестрой и братом, когда были еще совсем крохами, без спроса ушли в соседнее село. Было нам года по три. Вот тогда мне здорово досталось розгами.

- Драки были?

- Я мог за себя постоять. В 16-17 лет я был уже такого роста, как сейчас. Однако самыми злобными были низкорослые.

- Им от Вас доставалось?

- Они были задирами, сами напрашивались. Но я в основном был шутником.

- Уроки срывали?

- Нет, с учителями я был уважителен, так как за проделки в школе мог наказать отец. Я шутил над всякими обидчиками. Например, мог выдавить чернила из ручки на задиру, но подобные ребята тоже в долгу не оставались. Например, мне однажды подставили сломанный стул, а вес у меня был большой. Не надо объяснять, что произошло. Я понял, кто это сделал, и отомстил.

- Когда человека задирают, может ведь остаться психологическая травма?

- Есть выражение, что психолог нужен только белым. Кавказцам психологи не нужны. Нас так воспитывают, что душевных травм просто быть не может. А всё потому, что наших детей не отгораживают от жизни. Мы же сорвиголовы. У нас постоянно устраивались какие-то спарринги, драки. Был недавно резонанс – дети дрались на профессиональном ринге. И что? Меня мой дядя мог отвезти куда-то в соседнее село, чтобы я подрался с каким-нибудь пацаном. У нас это нормально. Ничего такого…

- А как мама на всё это реагировала?

- Маме это знать не надо было. Я бы никогда не сказал ей, что меня побили.

- И как интересно Ваш дядя Вам говорил, что надо подраться…

- Просто приводил и говорил: «Будешь с ним драться?». Соперник мог быть даже крупнее тебя, но испугаться и отказаться было нельзя. Конечно, никто друг другу не бил морду – мы, скорее, применяли какие-то борцовские приёмы. Максимум, могли сломать нос. Ни у кого из моих родственников нет прямого носа – у меня тоже нос кривой. Мама на подобное реагировала остро, а отец нормально. «Мужик растёт», - говорил.

- Папа тоже Вас водил на такие бои?

- Отец – нет. Папы обычно дистанцируются от детей, с отцом нет никакого панибратства.

- Нежности от него было не добиться?

- Однажды я подслушал, как он кому-то говорил обо мне очень лестные вещи, которые мне он сам никогда не говорил. Это тронуло до глубины души. Отец был мудрый… Однажды был случай. Меня задирал один взрослый парень, я плакал, а это было постыдно у нас, и отец сказал мне: «Возьми всё, что попадётся под руку, и наваляй ему. Если я ещё раз увижу, что ты плачешь, сам тебя побью». В следующий раз я того парня камнем долбанул. После этого он меня обходил стороной как психа.

- А с мамой какие отношения были и есть?

- Она приезжает ко мне так часто, как может. Обычно мы переписываемся, шлём друг другу голосовые сообщения. Созваниваемся через день-два и проговорить по телефону можем даже час.

- О чём?

- О чём угодно. Это же мама! Когда ты далеко, то начинаешь сильнее ценить близких. В основном, как правило, говорит мама. О том, кто приходил, о чём беседовали, кто женился…

- Кстати, о женитьбе. Как проходит чеченская свадьба?

- Как и любая кавказская, но жених на чеченской свадьбе не присутствует. Это даже называется не свадьба, а показ невесты. В основном там присутствуют родные со стороны мужа. Потом уже проводят смотрины жениха, но это уже не такое торжественное мероприятие.

- Жених хоть знает, как выглядит невеста?

- Многие думают, что свадьба у нас проходит по сговору отцов. Это ошибочное мнение. Наших женщин невозможно заставить выйти замуж без желания. Такое происходит только в очень редких случаях. Наши женщины очень свободолюбивые и не дадут себя в обиду. Даже если женщина выйдет замуж без согласия, она вернётся домой через месяц.

- А невест воруют?

- Это не наш обычай. За прикосновение к девушке у нас могли развязать войну родов ещё в те времена, когда у каждого за пазухой был кинжал и пистолет. Правда, мой двоюродный брат как бы украл свою невесту, но это была не совсем кража - она сама к нему пришла. Насильно её никто не тащил. Вообще многие девушки хотят, чтобы их украли.

- У брата всё сложилось счастливо?

- Это был ранний брак, поэтому не сложилось. Ранние браки ни к чему хорошему не приводят.

- Какой самый главный праздник в Вашей семье?

- Ураза-байрам. Это происходило так: мы ходили по гостям, у всех были накрыты столы, и мы объедались. Целый месяц ведь держишь пост, а потом всё это наверстываешь. В Москве отметить Ураза-байрам сложно, так как все уезжают домой и празднуют там. Раньше было как – мы ходили в гости, а сейчас собираемся с друзьями в ресторанах чисто мужской компанией.

- Правда, что каждый мужчина на Кавказе может разделать барана?

- Я не умею. Я даже с курицей не справлюсь. Мне как-то в детстве поручили это ответственное задание, я замучил бедную птицу в силу незнания, и мне раз и навсегда сказали, что это не моё.

- Как правильно произносить Ваше имя - Шарип или Шариф?

- Это как Михаил и Майкл – по сути, одно и то же, просто Шариф сценически звучит ярче. Был такой известный американский актёр Омар Шариф.

- Как музыка появилась в Вашей жизни?

- Мне было 18 лет. Мой двоюродный брат Шамиль играл на гитаре и однажды подарил мне мою первую гитару, которую я сам потом довёл до ума - она была в ужасном состоянии. А потом Шамиль показал мне пару аккордов. Затем к моему обучению подключился мой троюродный брат - дал мне более расширенные уроки игры.

- То есть до 18 лет музыки в Вашей жизни не существовало?

- Почему же? Я слушал музыку на кассетах: Вивальди, Паваротти, Scorpions, Deep Purple… Рок-музыку у нас редко кто слушал, поэтому, когда я включал этих исполнителей, мама обычно кричала: «Выключи этот шум». Классики это, конечно, не касалось. Позднее один мой друг познакомил меня с группой Metallica. Кассеты, как правило, я брал у друзей.

- Магнитофон Вы выпросили у родителей?

- Магнитофоны тогда были у всех, к тому же моя мама была меломанка. Но это были убитые магнитофоны, которые могли зажевать кассету на раз. Но тогда казалось, что это был отличный звук. На меня большое влияние оказали классика и рок-музыка, а также наша эстрада, которую показывали по телевидению. Постепенно лишнее отсеивалось, но что-то осталось, как ностальгия. Например, я до сих пор могу с улыбкой послушать «Белые розы». Почему нет?

- Получается, что интуитивно Вы выбирали качественную музыку?

- У меня был выбор. Мне ничего не навязывали. Моя семья к музыке имеет такое же отношение, как к балету, но дедушка со стороны отца любил побренчать на национальном инструменте, а со стороны матери дед любил ещё и попеть. А отцу нравился Высоцкий - он слушал его с удовольствием.

- А кем хотели видеть Вас родители?

- Отец, понятное дело, хотел видеть меня строителем. Мы же все отталкиваемся от собственного опыта. Но больше всего он хотел, чтобы мы – его дети - устроились в жизни. Музыку отец считал капризом…

- Поэтому сразу после школы Вы попали на стройку?

- Папа был заместителем начальника в «Чеченагропромстрое», был очень грамотным и башковитым человеком. Легко мог сделать расчёты на строительство дома или колодца. В общем, он устроил меня к себе на работу грузчиком, хотя мог выбрать мне должность и получше: я тогда уже числился в нефтяном институте и как будущий инженер имел на это право… Но у отца была своя философия жизни. Я ведь не был ещё достаточно образован. Однако даже прорабы устраивали своих детей бригадирами, которые ничего не делали, а просто наблюдали.

- Вам было обидно?

- Нет! Зато потом я не боялся никакой работы. Грузчиком я проработал 3-4 года, пока не устроился учителем музыки. В один прекрасный день я просто сказал, что не хочу быть грузчиком, и пошел работать туда, где мне предложили оклад больше. С этого момент я и начал продвигаться в музыке: у меня были азы в нотах, я играл на гитаре. Понимаете, грузчик не может двигаться по карьерной лестнице. Я не видел будущего. Даже у каменщика шансов подняться было больше.

- Как Вы стали учителем музыки без образования?

- Для нашего села у меня было достаточно знаний. Я просто учил ребят играть на гитаре. Для тех мест это было невероятно круто. Я даже выставлял своих учеников на районные конкурсы. Почему я вообще туда пошёл? В 2001 году в Доме культуры был праздник, и устроили, как это водится, концерт. Мы же, молодые, любили выпендриваться. В общем, я играю на гитаре, пою, и ко мне подходит директор: «А ты не хочешь поехать учиться?» Я удивился, что есть возможность этому ещё и учиться: я ведь искал литературу, но никак у меня не получалось стать профессионалом без педагога. В селе была музыкальная школа, но на уровне «я покажу тебе три аккорда».

- В ней Вы и преподавали?

- Да, директор мне предложил: «Если у нас поработаешь год, то поедешь учиться». Он назвал зарплату гораздо больше, чем я получал на стройке. Плюс никакого шифера. Разгружать шифер – это, скажу я вам, ад. Вы даже не представляете. На следующий день у тебя болят лёгкие от пыли… Никакой защиты нам не выдавали: ни перчаток, ни респираторов. Мы жаловались нашему начальнику, но результатов не было.

- Сколько тогда зарабатывал грузчик в вашем селе?

- В 2000 году зарплата грузчика составляла 1000 рублей в месяц, потом 1100… Не слишком много! Отец, конечно, не дал бы мне умереть с голоду, но это был урок для меня. Он хотел, чтобы я прошёл школу жизни, и понял, в какой стране живу. Дети, которые выросли мажорами, редко становятся достойными людьми. Быстрее всего в Москве добиваются успеха те, кому чего-то не хватает в жизни, у кого есть амбиции. А когда у тебя всё есть, то зачем что-то делать? Например, ребёнок богатеньких родителей понимает, что, чтобы увидеть какого-то артиста, достаточно попросить папу. А мне нужно самому стать артистом, чтобы познакомиться с какой-то звездой.

- Ваш папа занимал высокую должность. Вы жили богато?

- Средне по сельским меркам, но у нас была советская машина. Тут вот в чём дело. Достаток в семье был неплохой, но отец нас не баловал. Чтобы Вы понимали, на первую игровую приставку, которую мне хотелось, я заработал сам. Сейчас стыдно признаться, но, чтобы подработать, я продавал не очень хорошие вещи – сигареты.

- Вернёмся к музыке. Вы попали в Дом культуры и начали преподавать там музыку… Так длилось три года, а не год, как Вам обещали. Верно?

- Да, меня долго кормили завтраками. Мол, завтра ты поедешь учиться. Потом я просто наплевал на это, пошёл в Министерство культуры и попросил направление от республики. И мне его дали… Представляете, до этого я был только в Дагестане, в Ингушетии и в Осетии, да и водили меня там везде за ручку, а тут большой город. Мне было 22 года, когда я приехал в Краснодар. Один. У меня был шок. Хорошо, что там жила моя сестра Яна – она и помогла мне разобраться, где университет и общежитие. Понимаете, у нас так: пока дети не захотят оторваться от семьи, родители водят их за руку. Я сам решил стать самостоятельным в этом вопросе. Но было страшно! В селе всё по-домашнему, все знают твою семью, отца. И пока ты не проявишь себя с плохой стороны, у тебя есть авторитет твоего отца. А здесь у тебя нет ничего…

- Как Вас собирали?

- Мне накупили много вещей на рынке в Хасавюрте. Моя первая брендовая вещь – это кроссовки «Абибас», а также китайские спортивки с рисунками. С собой мне дали жареную курицу, пирожки на дорожку и деньги. Я быстро всё потратил, а потом было страшно стыдно перед отцом: по тем временам 10 000 - это были большие деньги. Получается, всего за пару месяцев я спустил десять своих зарплат на стройке.

- На что потратили?

- Я приехал в общежитие и накупил всем всего: не хотел с пустыми руками вживаться в новый коллектив. Все эти сладости и вкусности парни быстро сожрали. А ещё я мог заблудиться в городе – не знал же первое время где и что – поэтому брал такси.

- Как Вы выжили?

- Первое время я не работал, да и, в принципе, работать было трудно во время учёбы. Были подработки в охране ресторана. Летом, когда я приезжал домой, работал на стройке. За два месяца дома я зарабатывал себе на обновление гардероба и на первые пару месяцев жизни в Краснодаре. В основном мне присылал деньги брат, когда понимал, что мне нужна помощь. С его зарплаты это была ощутимая сумма.

- Через год так случилось, что Вы потеряли отца. Какие наставления он Вам дал, когда Вы уезжали учиться?

- Сказал так: «Будешь каждый день писать по одному письму и докладывать всё». Я ответил: «Слушаюсь». Были и запреты, конечно, которые я потом перестал соблюдать, но родителям я, естественно, ничего этого не рассказывал.

- На 5 курсе Вы стали студентом года. За какие заслуги?

- Это был ежегодный конкурс, который проводился среди всех: танцоров, певцов и так далее. За победу давался телефон и стипендия. Но так как это был последний год, стипендию мне решили не давать. Мне сказали: «Разница между первым и вторым местами была небольшая, поэтому стипендию решили отдать другому». Однако моя подруга, которая участвовала в подсчете голосов, призналась, что разница была колоссальная. Мне бы эти деньги тогда очень помогли, но я не стал ничего требовать. Это мелочи жизни, которые делают тебя сильнее и показывают, кто есть кто. К счастью, со мной всегда были и есть хорошие люди.

- Учёба Вам легко давалась?

- Да! За исключением побочных предметов. Высшая математика, право – откуда это взялось? У нас, к сожалению, было много предметов, которые не имели к нашей будущей профессии никакого отношения.

- Правда, что однажды Вас назвали будущим Паваротти?

- Однажды, когда я учился на втором курсе, из Питерской консерватории в наш вуз на прослушивание приехала женщина, которая сказала мне, что может забрать меня к себе, если я потяну финансово. Учёба была бесплатная, но жизнь в Питере дороже, чем в Краснодаре. Но я не смог туда поехать, вот такой был облом, а ведь мне тогда сказали, что я чуть ли не будущий Паваротти.

- Каково такое услышать?

- Мне такое сказали впервые в жизни. Педагоги обычно с подколом так говорили: «А вот это наша звезда!».

- Кто Вы по образованию в итоге?

- Учитель музыки.

- В Москву Вы попали сразу после окончания вуза?

- Я приехал в Москву в октябре 2008 года. У меня даже билет сохранился.

- И вот Вы едете в плацкартном вагоне и знаете, что будущий Паваротти. Как с таким пониманием Вы опять устроились работать на стройку?

- Никто меня не ждал в Москве – нужно было чем-то заниматься, как-то зарабатывать, чтобы хоть ноутбук купить. Я хотел накопить денег и устроиться в ресторан работать, чтобы потом искать удачу на каком-нибудь корпоративе. Не было уверенности, что всё сразу получится. Поэтому я был готов ночевать хоть на вокзале, но заниматься тем, что нравится. В Москве много вариантов работы – где-то кидают, где-то платят. Меня кинули, но первое время у меня хотя бы было место, где поесть. Я строил развязку на Маршала Жукова и Народного ополчения, подземную часть. Мы вязали арматуру, подготавливали пространство для заливки бетона, таскали швеллеры, заливали пространство бетоном. Мы почти не видели солнца. Иногда мы не спали сутками – нас торопили. Сейчас я, конечно, понимаю эту схему. Поэтому с рабочими, которые, например, что-то делают у меня дома, я рассчитываюсь чётко. Отец меня научил, что нужно расплатиться с рабочим, пока у него не высох пот. Проработал я так полгода, жил то в бараке, то в старом общежитии, которое по документам вообще считалось заброшенным зданием.

- И за эти полгода Вы не получили ни копейки?

- Нет! Но нас кормили… Сказали, что потом за питание высчитают, но, похоже, высчитали вообще за всё.

- И там на стройке с Вами произошёл несчастный случай…

- Да, я сломал ногу. Приземлился прямо на палец, и пошла трещина. Зацепился за арматуру. Нога распухла. Меня отправили в больницу – врачи наложили гипс. Но даже когда его сняли, я не мог нормально работать. Через какое-то время приехали ребята, с которыми я учился в университете, и позвали в ресторан, где я спел для них пару песен, и это заинтересовало хозяев ресторана. Я стал зарабатывать и у меня быстро появились постоянные клиенты, которые бронировали столики, чтобы меня послушать.

Вы сменили место жительства, когда ушли работать в ресторан?

- Первое время было сложно снять жильё – мне просто отказывались сдавать. Только если за меня кто-то поручался, я мог снять что-то приличное. Обычно же мне доставалось то, что другие не брали. Сейчас я живу в своей квартире.

- Как Вы познакомились с Лепсом?

- Нас познакомил общий друг Умар, с которым мы познакомились в ресторане. А наша встреча с Лепсом состоялась в бильярдной – Григорий любит и умеет играть в бильярд. В общем, сначала всё было без имён, но в процессе общения Умар взял с собой диск и дал послушать Лепсу. «Живьём можешь так?» - спросил Григорий. «Да, - ответил я. – Могу! Я не записываю то, что не могу спеть живьём». Позднее мне позвонил Умар и сказал: «Прилетай». Я тогда уже в Киеве жил. Умар такой человек, который очень верит в случай, а у меня, по его мнению, таких случаев должно быть больше. В общем, я прилетел из Киева … на 50-летие Лепса. Так как я друг его друга, меня тоже пригласили. Я был в шоке: пришли Меладзе, Пугачёва… У меня никогда не было фанатизма, но я всегда восхищался этими артистами. В какой-то момент меня уговорили спеть. Насколько я помню, это было что-то из Scorpions. Я спел и посмотрел в зал - все глаза были обращены на меня. Мол, кто он? Откуда? Понимаете, у Лепса примерно одни и те же люди в окружении – Григорий друзей не меняет, поэтому все удивились новому лицу. Лепс тоже… В итоге он дал мне свой номер и сказал: «Позвони через месяц». Я уехал и через месяц позвонил – Григорий пригласил на переговоры. Причём Григорий для меня организовал всё, решил все бытовые вопросы. Мы много беседовали, обсуждали план действий, он показывал нам свои книги, коллекцию икон.

- На что Вы жили всё это время? Вы ведь не выступали…

- Всё было организовано… Во-первых, Лепс понимал, что Москва – дорогой город. Во-вторых, у меня здесь уже были друзья. Я же говорил, что ко мне притягиваются хорошие люди. В финансовом плане всё было нормально.

- Чем вообще занимается Ваш друг Умар?

- Он бизнесмен. Чем только не занимается. Всё это время, пока я не устроился у Гриши, он мне помогал. Ему даже предложили процент за работу, но он отказался, сказал, чтобы мне отдали всё. Так мы начали писать песни. И тут на горизонте появился Игорь Матвиенко. Мы познакомились на мероприятии одного из моих друзей – я ещё там с Ларисой Долиной исполнил «Лунную мелодию». Это, кстати, был мой второй опыт исполнения со звездой. Первый раз я пел с Русланом Алехно на конкурсе в Москве. В общем, Матвиенко мне и предложил принять участие в шоу «Голос». Он взял у меня телефон, позвонил через месяц и напомнил про шоу. Мол, сходи на прослушивание. А у меня уже с Лепсом были дела, поэтому я решил посоветоваться с Григорием. Я просто спросил его: «Нам это поможет?» Он ответил: «Очень поможет».

- На слепых прослушиваниях Вы были первым…

- Нет, я не был первым, просто меня пустили первым в трансляции шоу. В реальности я был одним из последних, и это было уже около 10 вечера. Я почти сгорел к началу выступления, но собрался.

- К Вам повернулись все наставники…

- Первым повернулся Градский, и в этот момент у музыканта возникли проблемы с гитарой. Режиссёр сказал: «Стоп! Гитара фальшивит», и пришлось снимать снова. Но Градский уже повернулся и увидел меня.

- То есть сняли с двух дублей…

- Да, именно так. Градский шутил ещё: «А вдруг я во второй раз не повернусь».

- Вы рассматривали в качестве наставника только Градского?

- Да, и у меня была уверенность, что он повернётся. Я хорошо знал его творчество, знал, что он продвинут в вопросах рока и вокала, плюс наши диапазоны очень похожи. Запасным вариантом у меня был Агутин. Мы оба очень любим гитару. И я люблю гитару, наверное, даже больше, чем вокал.

- Вы ощущали по ходу конкурса, что Градский считает Вас победителем?

- Он сразу говорил, что мы достойные исполнители, которых ему не стыдно выставить победителями, но надеялся он всё-таки больше на меня, так как мне отдал баллы. Градский сказал, мол, как мы выступим, так он и будет оценивать. Но вся фишка в том, что я свою песню выучил за три дня, а соперник (Сергей Волчков. - Прим. ред.) пел свою композицию уже 4 года. Он выставил против меня свою самую сильную песню. Градский сначала ставил на нас двоих, но потом поставил на меня, однако получилось так, как получилось. В конце я посмотрел на Градского извиняющимся взглядом: «Простите, что так вышло». Но то, что я не оправдал надежд, это не столько моя вина, сколько выбор зрителей – это они так проголосовали… Песня соперника была им ближе, понятнее, чего не скажешь о композиции Miserere, которую исполнял я. Песня шикарная, но не для нашего массового зрителя.

- За Вас болела вся Чечня… Как за Вас болели в Вашем селе?

- Когда в эфире начинался «Голос», никого на улицах не было. По крайней мере, мне так говорили. Но моим самым ярым поклонником была мама. Чтобы она не волновалась, я сразу говорил ей результаты. Конечно, кроме прямых эфиров.

- Кадыров отправлял за Вас эсэмэски. Вы встречались с ним после конкурса?

- Нет, но я очень благодарен ему за то, что он проявил ко мне такое внимание. Это было очень лестно, что такой человек за меня голосует, переживает.

- Когда Вы поняли, что придется покинуть проект, это был удар для Вас?

- Я был готов. К концу шоу я понимал, что свято место пусто не бывает. Я уже стоял против самых сильных, но я не думал, что мы разойдёмся в этот момент – я до этого многих опережал по голосам процентов на 20 и верил, что могу пройти дальше. Но не сложилось… Однако позже я понял, что больше выиграл, чем проиграл. Мы ведь живём в такой стране, где всех жалеют, особенно тех, кто остался до конца неузнанным. Друзья меня поддержали, Гриша позвонил и сказал: «Ну ты молодец», а потом лично вручил часы «Ролекс» за 15 тысяч долларов.

- Какой самый необычный подарок сделали для Вас Ваши слушатели?

- То, что они у меня появились! Это самое главное.

- А как же варенье?

- Ах, вы об этом? Чак-чак мне кто-то привёз! Мягкие игрушки дарили… Под мою старую гитару сделали прикольный светильник.

- Давайте вернёмся к бытовым делам. Очень интересно, как выглядит Ваш завтрак?

- Сейчас я на правильном питании, благодаря которому скидываю вес. Утром, например, ем кашу – овсяную или рисовую.

- Насколько я знаю, Вы сами прекрасно готовите.

- Давно не готовил, но моё коронное блюдо – это азербайджанская буглама. Я его готовлю в мультиварке. В овощах без воды томится мясо. Овощную кашу эту я не ем – только мясо. В таком режиме готовки оно становится очень нежным.

- Много диет перепробовали?

- Действенных диет очень много, но сложно удержать вес. Одну диету мне посоветовал Градский. Сначала три дня – рис без соли и без ничего, потом три дня - овощи, а затем три дня - фрукты. Сначала скидываешь бешено. За десять дней однажды у меня ушло сразу килограммов десять. Но потом постепенно организм привыкает, начинает делать стратегические запасы. Ещё у меня была так называемая кремлёвская диета. И все они работали… Но, если я сейчас старую диету применю, она не будет так активно работать, как в первый раз. Главное в любой диете, я считаю, маленькие порции и часто.

- Диета – это мучение?

- Надо просто понять, где остановиться.

- К какому весу Вы стремитесь, если не секрет?

- Мне бы килограммов 30-40 скинуть.

- Когда Вы впервые столкнулись с проблемой веса?

- Я с детства с этой проблемой борюсь.

- Но на некоторых фото Вы очень даже в нормальной форме.

- Это была кремлёвская диета.

- Вопрос о личном. Вам 40, и Вы не женаты… Почему?

- Давайте закроем эту тему раз и навсегда. Для всех я женат! Но больше никаких вопросов на эту тему.

- Хорошо, а как Вы относитесь к многожёнству?

- Кто хочет, пусть женится хоть десять раз, но я вырос в семье, где отец был женат на одной женщине. Да и зачем много жён – это же много проблем. Помните, как поётся в песне - «Тёщи тоже три».

- В 20 лет жизнь казалась Вам беззаботной?

- Я был дурачком в 20 лет, а считал себя очень умным. Но Сократ сказал: «Чем больше я знаю, тем больше понимаю, что ничего не знаю».

- Чем Вы отличаетесь от себя 20-летнего?

- Я стал более ответственным, больше думаю о будущем, о том, что оставлю после себя. В 20 лет меня можно было надурить – я верил всем, но опыт показывает, что я стал лучше разбираться в людях и теперь даже могу их видеть насквозь.