"У нас принято, что мужчины - дома, а женщины работают"

Он был звездой группы «Премьер-министр», сводил с ума девушек хитами «Два бриллианта» и «Восточная» и представлял Россию на «Евровидении». Теперь он вновь на волне успеха, благодаря шоу «Суперстар». В гостях у «Жизни» певец Жан Милимеров.

– Почему спустя 25 лет выступлений Вы решили покинуть группу «Премьер-министр»?

– Мы столкнулись со многими проблемами, а с 2013 года мы шли не вверх, а вниз. Для меня это было разумное решение, тем более что с 2020 года у меня пошли свои проекты. Мы с группой собрались, и я рассказал о том, что хочу идти теперь один. Они меня поддержали. Мы до сих пор все общаемся.

– Расскажите про свои проекты.

– Я принял участие на Первом канале в шоу «Голос», всё началось с него. Там я исполнил «Мадонну», и она всем понравилась. И тогда мы решили с моим продюсером обратиться к Игорю Крутому и показать моё исполнение. Он одобрил, и мы сняли клип.

– К Вам повернулись все три наставника, почему Вы пошли к Шнурову?

– Потому что мне нравится на сцене дарить задор, чтобы люди могли встать и пуститься в пляс, а если это лирика, то призадуматься и даже пустить слезу. А Шнуров – это человек-зажигалка, мне в нём это очень нравится.

– Какой был следующий проект?

– После «Голоса» Юрий Аксюта приглашает меня принять участие в «Трёх аккордах». Мне было интересно, потому что из любых проектов я везде беру по чуть-чуть. Хотя сначала я был удивлён, потому что где я, а где шансон? Но для меня это был крутой эксперимент. Потом я поймал себя на мысли, что цыганские песни и шансон перекликаются. Поэтому в «Трёх аккордах» я просто пел своей цыганской душой.

– С кем Вы там сблизились?

– С Любовью Успенской, с Александром Розенбаумом, с Сергеем Трофимовым и с Александром Новиковым. Я же на сцене пел их песни, и, честно говоря, коленки дрожали, потому что перед тобой сидят мастодонты. Я пел и смотрел на их реакцию. Но для меня была большая честь, когда меня хвалили.

– Далее Вы пошли в «Суперстар», чем запомнился этот проект?

– Каждый проект по-своему уникален, но «Суперстар» открыл мне глаза на жизнь. Люди, которые там работали, настоящие профессионалы!

– Судьи действительно такие строгие?

– Я могу сказать, что всё там серьёзно, они такие, какие есть. Всё судится по фактам.

– А как Вы воспринимаете критику?

– Совершенно нормально, потому что невозможно, чтобы тебя всегда любили.

– Кто поддерживал Вас?

– С Лолитой сложились прекрасные отношения. Как-то раз я ей за кулисы принёс сало, мне просто захотелось её угостить. Как только я к ней зашёл в гримёрку, она сразу же его учуяла.

– Ваш максимальный вес и Ваш минимальный вес?

– Это мой образ жизни – то худеть, то набирать. Но так вышло, что в моей семье все очень большие. Самый максимальный мой вес – 112 кг при моём росте 1.70. А самый минимум – 67 кг. Меня никто не узнавал в шоу-бизнесе. И в таком весе я был около двух лет.

– Самый действенный способ похудеть какой?

– Следить за питанием и ходить в зал. Как-то раз я сделал липосакцию, но мне помогло до того времени, пока я держал себя в руках. Главное всё равно – движение и спорт!

– От чего было сложно отказаться в еде?

– Я очень люблю конфеты. Но если у меня есть цель, я от всего откажусь. Около трёх месяцев я активно занимаюсь в зале с тренером, а потом даю разгрузку своему организму, собираюсь в ресторане с друзьями и расслабляюсь.

– Какое блюдо в цыганской кухне самое любимое?

– У нас нет никаких особых блюд. Всё просто, если мы начинаем готовить, у нас получается по-своему, по-цыгански. Насколько я наслышан, наше национальное блюдо – это суп из настоящих ёжиков. Правда, я такое никогда не ел.

– А какой коронный напиток на цыганском столе?

– Водочка, наверное. Женщины обычно пьют вино, всё по стандартам.

– Правда, что цыгане считают свободу важнее, чем любовь?

– Это только по фильмам так. Когда говорят о свободе, имеется в виду не любовь, а свобода от чего-либо. Цыгане сами по себе такой народ, который всегда кочевал и держался своего мира. Есть свои внутренние правила, и другие правила для них чужды. А от любви отказаться невозможно.

– В каком возрасте Вы женились?

– Я женился в 21 год, в этом же возрасте стал отцом.

– Ваша жена – еврейка, как её приняла Ваша цыганская семья?

– Совершенно нормально, я сдружился с её родителями, а потом начали общаться и мои родители, всё было адекватно. Есть семьи очень правильные, но в моей семье в этом плане всё проще. С учётом того, что я не жил в цыганской системе, а вырос в Москве.

– Как Вы её добивались?

– Мы познакомились в клубе. Она была с подругой, а я с другом, и так завязалось общение. Хотя мне было немного стыдно за себя – я был полным и не находил в себе чего-то красивого. Но начали с ней дружить, и я понял, что нравлюсь ей. Хотя к ней много пацанов подкатывало.

– А как Вы узнали, что нравитесь?

– Как-то раз я пришёл на одну тусовку, а она сидит вся грустная. И я начал интересоваться, что случилось. Она и отвечает, что уже какой раз сюда ходит, а один парень так и не обращает на неё внимания. И при этом смотрит на меня. Вот так и узнал. С того момента мы с ней были вместе 23 года.

– Ваш сын родился, когда Вы были на «Евровидении». Какой Вы папа?

– Я не строгий, наоборот, с детьми я всегда на одной волне – и потанцевать, и попеть.

– 2 года назад Вы с супругой разошлись, но при этом остались друзьями, как так получилось?

– Это моя вина. У меня порой было неправильное поведение. И я признаю, что порой я что-то не ценил. При том, что с её стороны не было ничего плохого. Она очень мудрая женщина, и ей не было смысла со мной ссориться.

– О чём сожалеете?

– У меня были очень вспыльчивые поступки, порой уходил в себя из-за неудач. Потому что время шло, и оно шло впустую в плане творчества. А у меня в какой-то момент всё застопорилось. И я очень сожалею, что все мои невзгоды достались моей жене, что я ей выносил мозг. Я знал, что неправ, но с этим ничего не мог сделать. А потом, когда отходишь от эмоций, то думаешь, зачем ты это сделал.

– Сейчас Вы содержите семью?

– Я очень ответственный человек и считаю, что мужчина в семье должен быть добытчиком. Я всегда всем говорю, что, если есть семья, старайтесь сохранить её до последнего. Идите друг другу навстречу, не ругайтесь и держите в себе эмоции.

– А как реагировала жена на Ваши эмоциональные всплески?

– Она просила, чтобы я относился к некоторым вещам более спокойно. Но я, как Стрелец, ничего не слышал.

– Непросто было отпустить супругу?

– Да, но в душе я её не отпустил, она всегда со мной. В моих силах всё вернуть.

– Давайте поговорим о Вашем детстве, где Вы родились?

– В Москве в музыкальной семье. У нас все родственники выступали на сцене. На гастроли я ездил вместе с мамой, а первый мой выход на сцену случился, когда мне было года три.

– Большая у Вас семья?

– Сейчас нет, но мама рассказывала, что когда она вышла замуж за папу, то собиралось человек 20 только близких родственников. У нас одна такая цыганская семья на районе была, и все нас знали.

– Были ли в Вашей семье какие-то свои законы?

– Конечно, у нас есть свои понимания и понятия, но при этом наша семья общалась со всеми. Среди цыган мы цыгане, а среди русских – русские.

– Что представляли из себя Ваши детские гастроли?

– Была цыганская группа примерно из 40 человек. И они колесили с цыганским ансамблем. Все дети ездили со своими родителями, такой был образ жизни. На тот период это был самый настоящий музыкальный цыганский табор. И порой в этом балагане, прямо как в фильме «Один дома», забывали детей. Но, правда, их тут же находили.

– Знаете историю любви Ваших родителей?

– Папа всё время был на большой сцене, и он в своё время сдружился с известным артистом Асмановым, у которого был ансамбль. И вот как-то раз они приехали на гастроли в Тулу, где у этого Асманова жила племянница – моя мама. Она была как куколка, очень красивая женщина. И так сложилось, что Асманов пригласил её на концерт.
Там-то её и заприметил мой отец. А он очень крупный был, с бородой, под 120 кг весил. Но когда он начинал играть на скрипке и петь, в залах была тишина гробовая. Так они на концерте и познакомились. Отец очень долго ухаживал за ней, хоть маму сначала и смущала разница в возрасте 10 лет. Но у папы получилось покорить её.

– Как у цыган происходит сватовство?

– Отец приезжал к родителям моей мамы и просил её руки.

– Вы помните своего отца?

– Честно, я его практически не помню. Только один момент врезался в память – когда он лежал на кровати, а я ползал маленький по его пузу.

– Что с ним случилось?

– Он застудил ухо. Постепенно стал хуже слышать и долго не ходил к врачам. В итоге это всё прогрессировало. Диагноз – менингит. Он поехал на гастроли и там же умер. И с трёх лет по сей день я постоянно хожу к нему на кладбище. Мне всегда не хватало отцовского слова и отцовского наставления. Да, у меня был брат, который старше меня на 5 лет, но это всё другое. Отец – это же глава семьи.

– Сколько у Вас братьев?

– По отцу – пять братьев, так как он был ещё раньше женат, и по маме ещё один. Я общаюсь только с одним братом по папиной линии, его зовут Араман.

– Вы сталкивались с расизмом в детстве?

– Никогда такого не было. У меня даже не было никакого прозвища, несмотря на то что я был пухленький. Наоборот, Жаником называли.

– А в группе «Премьер-министр» было же какое-то прозвище...

– Мои пацаны дали мне две клички – жакоп и пакет. Потому что у меня была такая куртка текстильная, и им она напоминала пакет. Но это всё было очень по-дружески.

– Какие главные ценности у цыган?

– У нас принято, что мужчины в основном дома сидят, а женщины зарабатывают. Это действительно так.

– Но в Вашей семье было же всё иначе?

– Да, потому что мой папа очень любил маму и всегда с ней носился. Мою маму зовут Тамара, но он за всю жизнь ни разу так её не назвал. Либо Тамуся, либо Тамусечка, либо Тамулечка. В нашей семье всё было очень органично и душевно.

– Кем считают себя Ваши дети – цыганами или евреями?

– Дочка считает себя еврейкой, а сын он всеядный – чуть-чуть цыганского взял и чуть-чуть еврейского.

– А Вы знаете историю фамилии Милимеров?

– Это фамилия нашего дедушки. Я знаю, что он пошёл на войну, потом родился отец, и вот от них пошёл наш клан Милимеровых. А вообще у меня двойная фамилия Григорьев-Милимеров, и по паспорту я иду как Григорьев. Потому что меня так записала бабушка. Но для меня большая честь продолжать клан моего дедушки, моего папы, и я надеюсь, что сын тоже продолжит клан Милимеровых.

– Вы первый в Вашей семье, кто женился не на цыганке?

– В моей семье да. Наверное, это было очень смело с моей стороны. Но это была любовь. Семье доказывать ничего не нужно было, мама всё прекрасно понимала и сразу приняла мой выбор. Она увидела, что мне хорошо.

– Почему в 16 лет Вы ушли из дома?

– В 15 лет я пошёл зарабатывать в ресторан и имел какую-то копеечку, а уже потом неподалёку снял квартиру. А в 17 я уже попал в «Премьер-министр» и как-то всё постепенно наладилось. Просто мне хотелось жить и двигаться своими силами, а мама была не против этого.

– В цыганских семьях вмешиваются в личную жизнь взрослых детей?

– Как и в турецких, родители имеют большой вес. Но в моём случае моя мама – очень тактичный человек, несмотря на то что она цыганка. Она никогда никуда не лезла, потому что видела, что я ответственный человек и самостоятельный. Даже когда у нас родились дети, мы их сами в основном воспитывали.

– Вас в детстве мама наказывала?

– Да не за что было. Я вообще был помешан на музыке и целыми днями сидел и слушал Майкла Джексона.

– То есть Вы были фанатом Джексона?

– О да, я тогда по нему сходил с ума. Помню, как-то раз по телевизору показали его выступление под песню Billie Jean.
Я сидел в шоке и думал: Боже, что это было? Потому что это было нечто новое, его харизма через телевизор меня давила, а мне было всего 6 лет. И тогда я сказал самому себе, что у этого человека я буду учиться музыке. Я переслушивал песни, пытался что-то повторить в танцах, а когда у меня не получалось, я плакал. И с самого раннего возраста я впитал именно от него понимание сцены и то, как на ней нужно себя вести.

– Что Ваша семья могла себе позволить?

– Мама старалась давать всё, что было возможно. Она гастролировала по разным странам и из-за границы привозила жвачки, магнитофоны, куртки и много всего. Мы жили как обычная нормальная семья, но у нас были вещи, которых не было ни у кого.

– И из-за жвачек, наверное, у Вас было много друзей?

– Да, так и было. Я помню, как ко мне во время урока зашёл старший брат и говорит: «Жаник, мамка с Югославии приехала и жвачки привезла!» И тогда весь наш класс хором: «Да ладно!» Помню, что тогда меня даже учительница с уроков отпустила. Жвачки – это что-то нечто, а когда находили вкладыши, то чуть ли не дрались из-за них.

– Как поменялась жизнь семьи, когда распался Советский Союз?

– Я как ходил в 15 лет работать в ресторан, так и продолжал ходить и получать свои 20 долларов за вечер. Для меня это были хорошие деньги.

– А как Вы попали на работу в ресторан?

– У меня был очень способный друг, который успел много где поработать. И вот он устроился работать барменом в хороший ресторан Москвы. Вот он и предложил поработать, а там как раз была небольшая сцена, на которой тогда пела Мариам Мерабова. Пришёл, предложили исполнить что-то своё, я и спел песню Майкла Джексона. Администратору очень понравилось, и на следующий день я уже работал.

– Какой контингент посетителей был в этом ресторане?

– Шикарный, приходили приятные и приличные люди, потом были постоянные клиенты, которые любили нас слушать. В этот ресторан приходили Борис Моисеев, группа A Studio и Батырхан Шукенов. Я когда их увидел, у меня сердце в пятки ушло. Они все меня хвалили.

– Для Вас это было хорошее времяпрепровождение?

– Да, мне очень нравилось, я получал от этого удовольствие. Даже деньги были не так важны.

– Лихие 90-е как пережили?

– Если говорить про сцену, то для цыган это было самое лучшее время. Потому что все приходили в рестораны, кабаки, и мы там давали жару.

– Как Вы попали в «Премьер-министр»?

– Когда я пел в ресторане, со мной работал Пит Джейсон. И тогда он мне сказал, что у него есть знакомый – Дима Ланской, который хочет прийти вместе с продюсером, так как хочет создать группу. И Пит порекомендовал меня им. И вот пришёл Константин Арсенев с Димой Ланским, мы пообщались, и они приняли меня в свою группу Boys Band. Так постепенно я и попал в группу «Премьер-министр».

– Какие сумасшедшие поступки совершали девушки ради Вас?

– Раньше не было телефонов, и в основном писали письма. И вот в одном письме одна девчонка из цыганской семьи рассказала, что её пытаются выдать замуж, а она уже 5-й раз сбегает. А всё потому, что она без ума от меня и во всех её бедах виноват я. Были такие, которые даже вены резали, потому что не хотели замужества.

– А Вы тогда были уже женаты?

– Нет, мы пока только встречались. Но супруга к этому относилась совершенно нормально, у нас была такая любовь, что не к чему было ревновать.

– Самые запоминающиеся гастроли?

– Когда мы были на севере, на улице мороз – 40, мы едем в машине и у нас что-то коротнуло. Машина остановилась, и мы давай чинить на этом морозе. Повезло, что мимо нас проезжала какая-то машина и нам помогли. Это было очень жутко, потому что если бы закончился бензин, то мы бы все окоченели. А самый смешной момент был, когда на концерте на стадионе я выбегаю на сцену, не замечаю впереди лежащий кабель, спотыкаюсь и все мои 120 килограмм красоты падают наземь. У меня истерика, пацаны танцуют, я, как колобок, переворачиваюсь, зрители хохочут. И вот полпесни меня поднимали, а зрительный зал падал от смеха.

– Были конфликты внутри группы?

– Не без этого, но мы не дрались.

– Самая отвязная тусовка на Вашей памяти?

– По-моему, это было в городе Анадырь, там был общий концерт звёзд. Мы не могли долго улететь из-за погодных условий. И вот гостиница каждый вечер накрывала нам столы, отрывались мы по полной. И подушки поджигали, и телевизоры выбрасывали. Нам же нужно было после этого оставить какой-то след. Потом у меня был случай, когда после выступления я пошёл отдыхать в номер, заказал вкусной еды и кальян. Сижу, кайфую, потом встаю, чтобы форточку открыть, и как-то задеваю кальян, все угольки падают прямо на ковёр. Короче, за сожжённый ковёр пришлось заплатить.

– От Вашей группы на «Евровидении» чего ждали?

– Мы стояли в пятёрке лучших, но в конце концов заняли только 10-е место.

– Почему так получилось?

– Мы все немножко переволновались и выдали не так, как хотели. Во-вторых, мы были единственной группой из 25 стран, которые вышли без наушников. Потому что мы всегда работали живьём и не знали, что это такое.

– Когда Вы попали домой?

– Когда моему ребёнку был уже месяц, может, полтора. Сразу после «Евровидения» поехали с туром в Белоруссию, и я ещё боялся, что нас закидают помидорами за 10-е место. Каково же было моё удивление, когда мы вышли на сцену и все хором начали нас поддерживать.

– В 2005-м Вы поняли, что группа зависла...

– Ну да, у нас не было клипов, мы ничего нового не делали.

– За пять лет Вы прошли семь судов, в чём была причина?

– Вся история началась из-за названия. Но никто не хотел вмешиваться в конфликт между продюсером и артистом. Всё должны были сами решать.

– Случались моменты отчаяния?

– Да, в 2012-м, когда ты понимаешь, что время идёт, а ничего не происходит.

– Как так получилось, что Вы не запили с горя?

– Раскрою секрет – я только в 40 лет попробовал, что такое алкоголь. Позволяю себе только чуть-чуть на какие-то праздники. Я не вижу в этом смысла. Потому что помню, как в 90-е годы мои одноклассники спивались и умирали. А я с самого детства это не принимал.

– Как Вы прокармливали семью, когда у Вас не было концертов?

– Как-то выкручивался, родственники помогали в чём-то. Работа была какая-то, но всё было нестабильно, а это очень страшно. Но всё равно в глубине душе я знал, что к чему-то приду.

– Почему Вы не решались уйти раньше?

– Потому что не мог себе этого позволить и не хотел обидеть ребят, потому что мы с ними многое прошли. Но мы уже все понимали, что больше не взлетим, и тогда я принял решение. Мы сели и все дружно, спокойно обсудили. Я понял, что мне нужно идти дальше. Мы с ними по сей день хорошо общаемся. Когда я выступал в «Суперстаре», ребята меня поддерживали.

– Я правильно понимаю, что в сольное плавание Вы ушли тогда, когда разошлись с женой?

– Да, у меня вообще тот год был чёрно-белым. Когда был в «Голосе», то радовался каждую секунду, у меня был сумасшедший музыкальный кайф, а домой приходил и плакал, потому что на душе было тяжело. Трудно было смириться с тем, что меня никто не ждёт.

– Вы сказали, что остались друзьями, Вы общаетесь сейчас?

– Практически каждый день. Я приезжаю домой, пью чай, она мне порой приготовит покушать, у нас остались родные отношения.

– Как так получилось, что супруга Вас вообще не ревновала?

– Давайте по-честному, я не суперкрасавец, чтобы по мне сходить с ума. У нас с ней была настоящая любовь-морковь.

– А Вы ревновали супругу?

– Конечно, потому что она у меня очень красивая. Я не люблю, когда на неё засматриваются другие мужчины, и сразу же даю понять, что это моя женщина.

– Я знаю, что на «Суперстаре» у Вас была импровизация с Машей Распутиной...

– На проекте я очень много импровизировал, и мне нравилось так проявлять себя.

– Разве в «Суперстаре» не было конкуренции?

– Я не любитель сплетен и стараюсь многое не замечать. Безусловно, некоторые артисты подсчитывали, у кого какой счёт. Я вообще не был в курсе, сколько у меня очков, и узнавал всё только от пиар-менеджера. Я просто кайфовал на сцене, мне нравилось дарить настроение зрителям и жюри. Я не задумывался о том, какое у меня будет место.

– А как Ваши дети оценили выступления?

– Очень хорошо, но дочка у меня строгая и может подметить какие-то недостатки.

– Какой номер ей не понравился?

– Когда я выступал с песней Diamonds, ей не понравилась постельная сцена с другой женщиной. Она мне сказала, что это было немножко вульгарно, но спел я хорошо.

– А супруга следит за Вами?

– Конечно, и тёща меня смотрит.

– А Ваша мама как реагирует?

– Говорит, что, когда я выхожу на сцену, видит во мне отца. Потому что мы очень похожи, она во мне очень уверена и знает, что я всё делаю от души.

– Чем занимается Ваша мама?

– Сейчас она работает в клинике «Ухо, горло, нос», помогает главному врачу.

– Завязала со сценой?

– Да, уже давно. Раньше она у меня была отличной танцовщицей, танцевала до 42 лет, а потом стало сложнее по здоровью.

– Какие отзывы Вы получаете сейчас от зрителей?

– Многие пишут, что любили меня в «Премьер-министре», многие, что открыли меня только сейчас. Пишут с Донецка и с Донбасса, что им нравятся мои выступления и они приносят им радость в эти непростые времена. Это дорогого стоит.