Бабкина всех помирит. Новое шоу "Прошу, прости!"

Умение прощать – вообще великая вещь. Я, к счастью, этому со временем научилась. Раньше обижалась на всякую несправедливость, не понимала – за что, в себе копалась, расстраивалась... Но в какой-то момент поняла, что жить обидой невозможно, и стала своих обидчиков жалеть и пытаться понять. Их изнутри сжирает зависть, злость и ревность, вот они и жалят всех – несчастные люди. Я перестала жить обидами. У меня нет желания мстить. Как бы тяжело мне это прощение ни давалось, я знаю, что, простив, прежде всего, себя спасу. Кто предавал меня и делал мне гадости, они же с этим живут, а не я. Я простила, забыла и живу дальше. Сделанное зло – их проблемы, а не мои. Для меня каждое предательство – это просто школа и наука.

Определенную роль в моей судьбе артистки сыграла моя педагог по сольному пению в институте имени Гнесиных Нина Константиновна Мешко — многолетний руководитель знаменитого Северного хора. Наши с ней отношения с самого начала складывались непросто. Мешко была личностью, которая своим авторитетом влияла на общественное мнение. Она могла походя бросить где-то: «Бабкина — человек не гибкий, не дипломатичный. Ничего из нее не выйдет». И всё. Её вердикт повисал на тебе как пожизненное клеймо. Руководствуясь мнением Нины Константиновны, многие государственные певческие коллективы так и относились ко мне — что взять с этой строптивой Бабкиной. На певческих конкурсах она всё время занижала мне оценки, а однажды, когда «Русской песне» было уже около 10 лет, я узнала, что Нина Константиновна подначивала моих солистов уйти от меня. То есть пыталась развалить коллектив изнутри.

Однажды мы встретились на праздновании большого юбилея хора Пятницкого. Все выпили, закусили, промеж себя переговариваемся. Вдруг Мешко говорит: «Я хочу взять слово». Все замолкли в недоумении. Нина Константиновна встала, посмотрела мне в глаза и сказала: «Надя, я хочу принести тебе свои извинения. Прости меня за всё, если сможешь». Она всё перечислила, за что я должна её простить. За то, что неправильно оценивала мои поступки, за то, что была несправедлива по отношению к моему коллективу. Я просто онемела. К горлу подступил комок. Несмотря на то что человек я сильный, эмоций своих сдержать не могла. Смотрю, у Нины Константиновны самой глаза на мокром месте. Тогда я поднялась из-за стола, подошла к ней, обняла за плечи и расплакалась. Вся неловкость и скованность тут же улетучились. Непреодолимый, казалось бы, барьер был разрушен. Жаль, что на это потребовалось столько лет. Но ведь лучше поздно, чем никогда», – делится Надежда Бабкина.