Певец Дмитрий Феррейра: "В Колумбии тоже живут на авось"
Звезда шоу "Романтика романса" - о бандитских разборках Эскобара, слежке за отцом и женщине, которую еще не нашел
Он родился в Советском Союзе, вырос в Колумбии, а образование получил в консерватории на Манхэттене. Сейчас он вернулся в Россию и покоряет её колумбийским танго и уникальным голосом. В гостях у "Жизни" певец Дмитрий Риберо-Феррейра.
– Дмитрий, расскажите нам о Вашей известной маме, которую все знают как актрису Любовь Полехину. Что она за человек?
– Мама – это мой герой. Потому что она три раза начинала жизнь с нуля. Первый великий шаг – переехать в Москву, поступить во ВГИК и стать известной актрисой в России. Второй шаг – выучить испанский язык и стать известной актрисой в Латинской Америке. И даже когда она уезжала, ей всё равно давали главные роли. И третий шаг – уехала в Соединённые Штаты, там с нуля выучила английский язык и в Нью-Йорке вела мастер-классы. Знаете, я уважаю маму за то, что она ничем не брезговала даже после того, как стала известной советской актрисой.
– Вы помните первый мамин фильм, в котором она снялась?
– Да, это были "Дочки-матери", где она ещё была, по-моему, на первом или втором курсе. И папа мне рассказывал, как меня носил на руках по своей квартире режиссёр Сергей Герасимов и показывал картины, некоторые из которых ему подарил сам Марк Шагал.
– Вы знаете историю любви родителей?
– Они познакомились во время учёбы. В Советский Союз тогда приглашали студентов из стран третьего мира. И мой будущий папа таким образом получил стипендию, чтобы учиться в Москве. Отправился из далёкой Колумбии через океан и, приехав, впервые увидел снег. Для него это были впечатления на всю жизнь. И когда он учился в мастерской Сергея Герасимова, в нём увидели большой талант, поэтому он здесь и остался. Конечно, поначалу он ни слова не знал по-русски и над ним даже издевались. Но потом он быстро наверстал и начал говорить лучше всех.
– Это правда, что, когда Ваша мама на первом курсе попала в больницу на полгода, Ваш папа стал за ней ухаживать.
– Да, и вот тогда папа в неё очень влюбился. Хоть моя бабушка была против этих отношений. Но к тому времени мама уже была известной. Несмотря на то что ей было 19 лет, она снялась на тот момент уже в 21 фильме. Ей писали тысячи писем, хотели её удочерить, думали, что она реально сирота. А мой папа был просто талантливым студентом. Я один раз у мамы спросил: «Мама, папа хоть и талантливый, одарённый человек, но ты же работала с такими актёрами, как Олег Видов, с секс-символами... Почему ты выбрала именно папу? Он же не самый красивый...» А мама немного подумала и сказала: «Да он мне лапшу на уши вешал!» Вот так получилось...
– Папа же через какое-то время уехал из России и вернулся в Латинскую Америку. Почему?
– Ему очень было сложно состояться в России, потому что иностранцам не так легко было в то время. Поэтому он вынужден был уехать в Латинскую Америку, где и сделал блестящую карьеру. Наверное, сейчас он самый авторитетный кинорежиссёр в Колумбии.
– Вы жили с мамой или с папой?
– Я жил с мамой. Папа иногда приезжал, потому что он скучал по нам и предлагал переехать к нему в Колумбию.
– Но Вы же всё равно какое-то время были с ним вместе?
– Да, это уже в Колумбии. Мне уже было 6-7 лет, то есть это такой возраст, когда воспитание даётся сложнее. Я помню наши споры, когда он хотел показать, какой он сильный отец, а я ему просто отвечал: «Кто ты такой вообще?» Ну, потому что контакта очень много лет не было. Я никогда не забуду, когда он один раз приехал в Россию, а я в то время был у бабушки в деревне. Она была сельской учительницей, и я месяц-два ходил к ней в школу, хоть и не любил это делать. Так вот, была зима, однажды папа приехал в деревню ко мне. А я убегал от него, так как считал, что он мне никто. Вот такие периоды в наших отношениях тоже, к сожалению, были.
– Самое яркое впечатление из Вашего деревенского детства?
– Однажды я чуть не утонул. Мы сделали с ребятами плот, а я был самый маленький, и меня попросили на него прыгнуть. Я прыгнул, и плот начал тонуть. Хорошо, что подбежал сосед и вытащил меня буквально в последний момент. Но об этом никто не узнал, иначе от бабушки была бы мне хворостинка. Ещё помню вот эти огромные цветы. Они мне такими казались, наверное, потому, что я был маленький. А ещё остались в памяти эти запахи жареной картошки... Когда я пою, мне часто говорят, что я настоящий латиноамериканец. Но как по мне, то всё-таки нет, наверное. Всё-таки где-то есть у меня русская душа, оттуда, из той деревни детства...
– Животные были в хозяйстве?
– Да, и самый любимый – это маленький поросёнок. Но потом случилось так, что с ним пришлось покончить. И я никогда этого не забуду, потому что для меня это реальная травма до сих пор.
– Это было на Ваших глазах?
– Я этого не видел, но я это слышал, к сожалению. Ему было месяца четыре, наверное…
– А как Вы жили в Москве? Что у Вас была за квартира?
– Сначала была очень маленькая, по-моему, даже одна комната, где я родился. Здание было построено эксклюзивно для педагогов Московской консерватории. И когда я просыпался, то слышал этюды Шопена, концерты Чайковского, слева издавались звуки скрипки, а наверху был рояль. Спустя 20 лет я вернулся в Россию в эту же квартиру, просыпаюсь утром и слышу ту же мелодию, на том же рояле. С девяти утра... Практически до восьми или десяти ночи, без остановки...
– И вот Вы переезжаете в Колумбию. Вы помните, как семья принимала решение о переезде?
– Бабушка, конечно, не хотела, потому что у неё изначально была мечта, чтобы мама вышла за какого-нибудь высокопоставленного чиновника. А то, что мой папа артист, снимает какие-то фильмы, что он иностранец, это ей это сложно было понять. Бабушка считала, что Советский Союз – самая лучшая страна в мире. Но потом пришлось всем переехать, даже ей, не зная ни языка, ни страны. Жили по-разному. Иногда были взлёты, но иногда были моменты, когда сходить всей семьёй в субботу съесть мороженое – это было великое событие.
– Когда Вы приехали в Колумбию, что Вас поразило больше всего?
– Это была очень сложная эпоха – времена Пабло Эскобара. Нельзя было съездить из одного города в другой, потому что тебя могли просто похитить. Когда мы приехали, Эскобар ещё был жив и была война мафии с войсками правительства. Потому что он не хотел, чтобы правительство экстрадировало его в США. Он знал, что если его отправят в Соединённые Штаты, то ему придёт конец, потому что там такие тюрьмы, откуда не сбежишь. И Эскобар начал просто пытаться уничтожать всех политиков, которые были против него. И мы застали как раз эту эпоху... Это было очень страшно.
– Когда он умер, что-либо изменилось?
– Нет. Появился Медельинский картель, возникший в родном городе Эскобара, а потом всё на себя стянул картель Кали. Это были очень крутые мафиози, и самое страшное, что мафия была объединена с партизанами, которые вроде были и социалисты, и коммунисты, а на самом деле просто обычные бандиты. Но в конце концов начали доставать главарей и в джунглях. И ситуация нормализовалась.
– Расскажите про кухню в Колумбии. Потому что даже сложно себе представить, что там люди едят…
– Колумбию часто называют «Страной красоты», потому что в стране есть все климаты и условия, которые возможны. Можно попробовать всё, начиная от картошки, которая только в холодном климате растёт, заканчивая бананами и разными экзотическими фруктами, которых вообще больше нигде нет в мире. И тем не менее колумбийская еда в первую очередь – это курица и рис. Ну, может быть, туда ещё входят жареные бананы.
– А Ваше любимое блюдо?
– Я очень люблю колумбийское севиче – это креветки. Мелко раздробленный лук с томатным соусом, ещё немножко перца, майонез и получается такой розовый соус, который подают с креветками.
– А любимое русское блюдо?
– Это десерт "Наполеон". Но я очень редко ем десерты.
– Сколько Вам было лет, когда мама с папой решили развестись?
– Тринадцать.
– Вам об этом сообщали?
– На самом деле мы с сестрой хотели, чтобы они развелись. Потому что были очень серьёзные споры. Лучше было, чтобы они расстались. Когда они развелись, папа взял в аренду один маленький домик прямо рядом с нашим домом, и каждое утро, когда школьный автобус забирал мою сестру и меня, он выходил и нас провожал. Самым болезненным был не столько развод, как их скандалы.
– А из-за чего они ссорились?
– Мама актриса, папа режиссёр – ревность. К тому же отец снимал же и женщин в своих кино. Меня даже мама один раз попросила, чтобы я, как шпион, проследил, с кем отец проводит время. Латинская Америка — это ведь страна никогда не прекращающегося флирта. И особенно актрисы любили быть поближе с режиссёрами. Но я никогда не видел отца с другой женщиной. Я маме об этом говорил. Когда они развелись, как ни странно, у папы по работе всё пошло наверх.
– А потом Вы с мамой отправились в Штаты, это была Ваша первая поездка?
– Я никогда не забуду, когда мы едем с аэропорта... Этот огромный американский флаг, всё было так по-американски, и мне вся эта атмосфера очень нравилась. Но в глубине я чувствовал что-то не так. И вдруг мы все вместе приезжаем в абсолютно новый дом, открываем дверь, и в центре зала я вижу гору наших чемоданов. И тут у меня сердце просто упало… Мне же до этого сказали, что едем на две недели. Пожалуй, в этот момент я принял своё, наверное, самое первое взрослое решение в жизни. Я сказал маме, что воспользуюсь билетом обратно. Я помню, как мама и сестра плакали, а я не знал, когда их увижу, но я всё-таки решил вернуться к отцу, чтобы показать, что так всё-таки не делается. И эти полгода с отцом были, наверное, самые счастливые в моей жизни вообще, которые я помню. Потому что он оценил то, что я вернулся.
– Как Вы отреагировали, когда узнали, что у мамы появился новый мужчина?
– Поскольку я шпионил за папой несколько лет, то думал, что если они разведутся, то у папы кто-то окажется раньше, чем у мамы. Я никогда не мог представить, что всё будет наоборот. Да, и вот в эту ночь, когда я об этом узнал, мой мир вообще перевернулся с ног на голову...
– Вы на неё были обижены?
– Был момент. Наверное, мама это сделала на подсознательном уровне, чтобы отомстить папе, хотя мама не такая... Так вот, когда мы приехали в Америку, то папе не звонили несколько дней. Я тогда сказал маме, что нужно позвонить и рассказать ему всё, что происходит. И когда мама позвонила отцу, то от неё прозвучала такая фраза: «Скорее всего, ты больше не увидишь детей». Для папы это была серьёзная травма, он даже обращался к психологу… Короче, это было совсем неправильно, и вот в этот момент я принял своё первое, наверное, взрослое решение именно вернуться, чтобы просто показать, что так нельзя делать. Мама, конечно, потом поняла, что погорячилась, и всё наладилось.
– Вы полгода жили в Колумбии с папой, но потом Вы все-таки вернулись к маме. Почему?
– Потом мы с папой поняли, что в США больше возможностей и в образовании, и в будущем. Папа понял, что он никогда нас не потеряет на самом деле, несмотря на изменение ситуации, так оно и произошло.
– Вернёмся к Соединённым Штатам, Ваша первая любовь появилась там?
– Да, в Майами. Это было очень интересно… Дело в том, что я поступил в школу, в которой учились творческие дети – кто-то занимался музыкой, кто-то рисованием, кто-то актёрским мастерством. У меня было направление хоровое, музыкальное, а у этой девочки – живопись. Но когда я туда поступил, мне было 17 лет, а ей – 14, и шесть месяцев мы ходили с ней только за руку. Её звали Мишель, она была наполовину кубинка, наполовину американка, жила с семьёй на берегу озера.
– Сколько Вы были вместе?
– Полтора года, наверное.
– Потом Вы поступили в престижную консерваторию, но Вам приходилось подрабатывать, чтобы оплачивать обучение. Кем Вы работали?
– Да кем я только не работал! В спортзале Колумбийского университета пропускным, в католической церкви дирижировал хором бабушек на испанском языке. Там я работал по субботам, а по воскресеньям пел в православной церкви святого Николая. Так я служил и зарабатывал, являясь студентом. Неплохо, кстати.
– В России есть День студента. В Америке в Ваши студенческие годы было что-то подобное?
– В Америке есть очень много праздников, в том числе и определённых студентов. Но в Америке есть и другие. Например, День афроамериканских писателей. Именно в этот праздник всегда включали Пушкина как одного из самых известных афроамериканских писателей.
– Неожиданный поворот событий! А правда, что Вы знаете шесть языков?
– Нет, шесть языков я, может быть, понимаю, но точно не знаю.
– Сколько понимаете?
– Русский, испанский, английский, итальянский, французский, немецкий.
– А сны на каком языке видите?
– Иногда на русском, иногда на испанском.
– В чём различие русского человека от американца, от колумбийца? В чём схожесть?
– Мы все хотим одного и того же, мы все хотим быть полезными и счастливыми. Я думаю, что очень многое зависит от образования, от мировоззрения. Знаете, у меня есть такой дар, но в то же время проклятие, потому что я понимаю разные культуры, разных людей. Большую роль играет национальный характер. Например, в Германии все очень пунктуальные и правильные, а в России многие люди делают всё на авось, на что-то надеются. Но и в Колумбии тоже очень часто всё на авось, любят откладывать на завтра-послезавтра. Но это очень креативные люди, с юмором. В Колумбии столько бед, что единственный способ, чтобы выжить и не потерять голову, это юмор, поэтому юмор очень развит. Когда колумбийцы с вами разговаривают, вы часто можете воспринять это за правду, а оказывается, что они просто так прикалываются. В Америке же люди более прагматичные. Но стоит заметить, что обыкновенные рядовые американцы – это самые добрые люди на свете, так же, как и русские! Это добрые и очень простые люди. Они многого не знают только потому, что их научили, что Америка – это пуп земли. Географию там особо не знают вообще, но тем не менее они очень простые. И нас с ними объединяют одни и те же христианские ценности. Я всё равно верю и знаю, что Россия и Америка будут потенциальными партнёрами.
– Вы жили в разных странах, где в каждой свои традиционные ценности. Каких придерживаетесь Вы?
– Традиционных семейных ценностей. Я, конечно, за свободу. Но всё-таки когда присутствуют определённые традиционные ценности, и я с возрастом это уважаю больше и в женщине, и в мужчине.
– Вы много раз говорили, что Вы гражданин мира, но тем не менее – где находится Ваш дом?
– Это хороший вопрос, я постепенно начинаю думать об этом всё больше и больше. Но сейчас часть моего дома находится здесь, потому что моя мама живёт в России, папа живёт очень далеко, а сестра вообще в Лос-Анджелесе… Поэтому мне кажется, что я до сих пор бродяга.
– Где Вы сейчас живёте?
– В основном в Москве.
– С мамой или у Вас есть отдельная квартира?
– Сейчас отдельно. С мамой, конечно, прекрасно, потому что у неё замечательная, хорошая квартира с прекрасным ремонтом. Но я пожил с ней недельки две и понял, что всё-таки нужно жить самому.
– Когда началась Ваша гастрольная жизнь по России?
– Когда маму пригласили на кинофестиваль и она сказала, что её сын тоже поёт. Меня пригласили просто спеть песню. И вот так потихоньку меня и начали приглашать.
– Я знаю, что у Вас появилось очень много поклонников в России и что Вы даёте много концертов.
– Последний раз я пел в Доме музыки и был очень потрясён, потому что на мой концерт специально приехали люди из Казахстана, Санкт-Петербурга, Белгорода, Карелии! Для меня, если честно, это что-то новое, и я пока к этому не привык.
– Давайте поговорим про Вашу личную жизнь, потому что нет нигде никакой информации. Расскажите, Вы свободны или у Вас есть семья?
– Я верю в отношения, и некоторые из них были очень продолжительные. Но, к сожалению, пока не сбылось. Я всегда говорил, что я серьёзно займусь личной жизнью, когда мне будет за 40. Но сейчас я понимаю, что многие решения принял, когда был очень молодым. Моя девушка, с которой я раньше встречался, была прекрасным человеком, и эти отношения с ней у меня были самые длительные. Она живёт в Германии, она актриса. Но мы с ней разошлись, потому что у неё на первом месте была карьера. В будущем я бы очень хотел иметь настоящую семью. Сейчас я стараюсь много не думать о своей личной жизни, но мне кажется, что уже всё-таки пора…
– Какая женщина Вас привлекает? Которая воспитывает детей, не хочет строить карьеру или чтобы она была такая же сильная и независимая, как Ваша мама?
– Интересный вопрос, который ставит меня в тупик. У меня мама, действительно, очень сильная женщина, но при всём при этом я помню, что когда мы с ней были на фестивалях и на разных гастролях, будь то в России, в Америке или в Колумбии, то к ней все приходили поесть, потому что она очень вкусно готовит. Я помню, как она обращалась с папой очень женственно. И вот для меня мама действительно является примером этих традиционных ценностей и той воли, которую тоже женщина заслуживает, то есть она сама выбирает, кем она хочет стать.
– Что отталкивает Вас в женщинах?
– Как и в любом человеке, ложь и меркантильность. Я не против меркантильности в целом, так как понимаю, что для женщины очень важен материальный статус, но когда это чересчур, естественно, это немножко отдаляет. Мне очень важны человеческие качества. Сначала человек, но, может быть, только потом женщина. С возрастом приоритеты помаленьку меняются. Раньше женщина привлекала только физически, а остальное как получится, а сейчас мне важнее, чтобы можно было и поговорить.
– Ваше определение смысла жизни.
– Я недавно начал размышлять о том, что такое счастье. Ведь все хотят быть счастливыми. И я начал понимать, что, наверное, цель жизни не в счастье, потому что счастье — это какой-то мгновенный результат, который бывает не всегда. А цель жизни – это быть полезным себе и другим в сложных моментах жизни. Если ты можешь это сделать, то появляется удовлетворение, а не просто счастье. И именно это намного выше.