Он работал дворником и пастухом, но стал рок-звездой...
Он работал дворником и пастухом, но стал рок-звездой. Откровения легенды "Землян" Сергея Скачкова
Его смело можно назвать голосом поколений. Он гремел с «Землянами» в Советском Союзе, зажигал в 90-х и не перестает удивлять своим творчеством в новой России. В гостях у «Жизни» экс-солист группы «Земляне» Сергей Скачков.
- Сергей, расскажите, как Вы выбирали то потрясающее место у воды в Подмосковье, где сейчас живёте?
- Так как я питерский, я привык жить у воды. В Питере у меня был дом в Лисьем носу, почти на берегу Финского залива, поэтому без воды мне неинтересно проживание за городом. Я искал место по карте и нашел в 30 километрах от Москвы. Я понял, что это моё. Сначала нашёл одно место – построил дом, потом ещё один и ещё.
- Вы мечтали о деревенской жизни?
- Пока дети были маленькие, жена жила с ними в городе, а когда они разъехались, перебралась ко мне. Теперь мы тут живём втроём – я, жена и кот.
- Какая жизнь у деревенского жителя?
- За городом всегда есть что делать. Не представляю, что делать в Москве, если нет гастролей или ещё чего-то. Один дом у меня был оборудован под студию, сюда приезжали известные артисты. Потом дети разбежались, и я понял, что превратился из деревенского жителя в косильщика травы, ассенизатора и убиральщика снега. И я решил избавиться от одного дома – продал его. Мы переехали в студию. Я купил этот дом уже готовым и перестроил его – он стал длиннее в два раза. Мне достаточно. Меня не смущает, что он узкий. Главное, что соседи хорошие.
- Правда, что у Вас есть итальянский брат?
- Ну как брат? У моей супруги есть подруга, её муж – итальянец. Однажды они пригласили нас в гости, завязалась дружба.
- И они Вас усыновили?
- Как-то раз мы сидели все вместе с их родителями, и я пошутил: «Вот мы с Аллой сироты. Ни мамы, ни папы у нас нет». И его родители такие: «А давайте будете нашими детьми». Вот так и стали мы с ним братьями. Он довольно часто приезжал сюда до коронавируса. Ему очень нравится Россия. Я показывал ему, как живут простые русские люди, возил по Золотому кольцу. Как-то едем, а всё время лес и лес. Он спрашивает: «Что это?» «Лес», - отвечаю я. «А где люди?» - спрашивает он. Объясняю, что населённый пункт будет километров через 20. Для него это было дико, так как в Европе один населённый пункт переходит в другой. «Ты ведь хотел посмотреть Байкал, - смеюсь я. – Вот ты сядешь в самолёт, полетишь, а внизу будет лес, и так четыре часа». Кроме того, он очень полюбил русскую кухню.
- Хочу спросить про Вашу коллекцию деревенской утвари. Как долго она собиралась?
- Наши московские соседи купили домик в деревне недалеко от Талдома. Деревня находится в лесу. К ним только по болоту, через речку вброд можно добраться. Там всего пять домов стоит, звери ходят, грибы растут. Когда я приехал к ним в гости, полез посмотреть, что там и как, и нашёл много всего: пилу, коромысло, станок... Набил барахлом машину и привёз. Мне почему-то нравится это старьё. Может быть, потому, что это сделано руками – я это очень ценю.
- Вы и сами умеете работать руками. Откуда это у Вас?
- Меня никто не учил. Во всех пионерских лагерях были кружки «Умелые руки». Кто-то играл в футбол, а я пропадал в этом кружке и занимался всякой всячиной. Я научился точить, вытачивал сувениры, делал модели самолётов, и мои модели брал человек, который меня этому и научил, мастер спорта по кордовым боям. Раньше это вызывало большой интерес. Много людей в этом участвовало…
- А Вы сами не участвовали?
- Нет, я мастерил.
- Что в этой коллекции старины Вам дороже всего?
- Ключ старинный от питерской квартиры. Чёрт знает, с каких времён. А Курт Хауэнштайн из группы «Супермакс» специально привёз мне из Австрии ключницу, чтобы я вешал туда свои ключи. Ещё у нас есть настоящая детская люлька. Если у вас кто-то сподобится, я могу отдать. В коллекции есть даже дореволюционные бутылочки из-под пива.
- Расскажите, пожалуйста, о своих уникальных машинах… Я смотрела передачу, в которой Вы рассказывали про «Победу». Насколько я знаю, у Вас их две.
- Да! Одна реставрировалась с тем, чтобы максимально сохранить её прелести, другая – переделанная, кастомайзинг. Это в общем-то BMW.
- Сколько времени ушло у Вас на это?
- Довольно долго. У меня есть два товарища, у которых золотые руки. Они сделали многие детали вручную. Остались матрицы, так что при желании с них можно сделать ещё одну машину – это уже будет быстрее.
- Часто Вы на ней ездите?
- Каждый день! Потому что все дорогу уступают, смотрят, класс показывают.
- У Вас ведь и мотоциклы есть…
- Я их отдал – это не моё, я не байкер, просто иногда люблю прокатиться здесь, когда мне никто не мешает.
- Насколько я знаю, уникальные вещицы есть у Вас и в доме. Расскажите, как появился у Вас Пиноккио?
- Это связано с моим первым посещением Венеции. Я всегда восхищался старой Европой, единственное, что меня удивило – в сувенирных лавках не оказалось Пиноккио. Я спросил у брата: «Почему? Из-за того, что он не самый хороший парень?» «Наверное», - пожал плечами он. В итоге я сделал куклу сам, своими руками, позвонил брату и сказал: «Сейчас ты увидишь, как должен выглядеть настоящий Пиноккио».
- Как Вы его сделали?
- Топором! Сидел зимой в гараже в пуховике и строгал из вишни куклу. Ушла у меня неделя – я же не мог заниматься им днями напролёт. А брат пришёл в неописуемый восторг. Есть у меня и ещё один интересный экземпляр – это шахматы из хлеба. Странно, что шахматы могут быть сделаны из хлеба. Фигуры – тюремные персонажи, вертухай, например, есть… Все персонажи – в единственном экземпляре. Такие штуки делаются для уважаемых людей.
- Я так понимаю, что это подарок от заключённых… Вы выступали в колонии?
- Нет! Как-то в советское время мы выступали в Каунасе, пришли солдатики, сказали нам, что пришли с зоны. Мол, купите у нас ножики. Зэки делали, а они распространяли. Купили…Где-то валяется.
- А про шахматы не расскажете?
- Нет…
- Тогда расскажите о детстве. Мама у Вас из Санкт-Петербурга, папа из Москвы. Как они познакомились?
- Не знаю, честно говоря. Слышал, что в Таллине, после чего, судя по всему, я и появился. Знаю, что мама и папа оказались вместе на практике в Таллине, там и познакомились. У моих бабушки и деда, заслуженного хирурга, была сталинка в Москве, большая кухня, высокие потолки… А что касается Питера, то там у нас было две комнаты в трёхкомнатной коммуналке. Жили то там, то там.
- Вы очень рано потеряли маму. Вы её помните?
- На самом деле, она ушла, когда я был совсем маленьким. Остались только печальные воспоминания. Она сильно болела и покончила жизнь самоубийством. Она два раза хотела сделать это из-за того, что болела…
- Жизнь изменилась…
- Да! Отец слился, осталась только бабушка. Всё было не очень гладко в семье, веселья было мало, зато я хорошо запомнил детский лагерь ликёро-водочного завода, в котором мама и бабушка работали врачами. Бабушка с директором этой «ликёрки» прошла через блокаду. Они жили как родственники.
- Вы же были не в отряде. Вам нравилось?
- Это было шикарно. Никакой идеологии, хочу – завтракаю, не хочу – не завтракаю. При этом я во всем участвовал. Единственное, вставал вопрос по возрасту, к кому меня прикрепить.
- Вы были примерным или хулиганом?
- Самые отвратительные хулиганы – это тихие, я даже запомнил фамилию одного. Ежуткин! Я был из этой серии. Я мог сделать бомбу и взорвать пень. У меня же был доступ к кружку «Умелые руки».
- Какой была Ваша бабушка, которая Вас растила?
- Бабушки - они все хорошие. Не помню, чтобы она меня в чём-то ограничивала. Хочешь куда-то – иди. Но я понимал, если она сказала что-то сделать, я выполнял. Мы друг друга не напрягали, и я ей бесконечно благодарен. Она меня поднимала, а помогал ей в этом мой московский дед. На пенсию ведь не разгуляешься. Нет, хватало, и тем не менее.
- О чём мечтали? Может быть, о магнитофоне?
- Не было его у меня. Даже к концу школы. Надо было платить за кооперативную квартиру. Поэтому в 8-м классе я ездил в стройотряд, зарабатывал копейки. Но в основном, конечно, дед помогал.
- Еда всегда была?
- Не всегда. Зимой иногда она висела у меня за окном в пакете, так как холодильник был не у всех. Выручали пышки и кофе – они дешёвые были.
- Где Вы брали мужское общение?
- Я занимался спортом, боксом, посещал технические кружки. Там.
- А с отцом не общались?
- Практически нет. Однажды мы с ним встретились, когда он приехал из Мурманска в Тихвин. Я заезжал туда с супругой.
- То есть только во взрослом возрасте?
- Да, а так я даже не помню. У меня ведь была мачеха. Он привёз её в ту квартиру, которую купила мама. И так сложилось, что какое-то время мы жили там с ней вдвоём.
- Какие сложились отношения?
- Не очень хорошие. Бывает, что некоторым женщинам чужие дети становятся родными, они их принимают и любят. Моя мачеха для меня не стала матерью. Ничего хорошего я не могу сказать. Начнём с того, что это вообще странно – приехать в квартиру, которую купила предыдущая жена супруга. Потом, конечно, мы с мачехой разъехались, у меня появилась своя квартира. После окончания школы, на первом же курсе, сколотили команду и начали играть на танцах. Пошёл заработок. А до того, как я сам начал работать в группе, у меня были друзья из Радиополитехникума, где, собственно, и родились «Земляне». Они были все постарше года на четыре. С ними я постоянно ездил на танцы. У меня уже тогда к этому появился интерес, тем более что я восемь лет проучился игре на пианино.
- В музыкальной школе?
- Да, но из-за смерти мамы я окончил только четыре года. До этого два года я учился у частного педагога, а потом ещё. В общей сложности – 8 лет, но музыкальную школу я не окончил.
- На какой музыке и на каких книгах рос рок-музыкант Сергей Скачков?
- Мне очень нравился Джек Лондон – возможно, он и заменил мне отца. Мне нравились его рассказы – по тем временам это было что-то. У московского деда была шикарная библиотека. Я всё перечитал: Бажова, Куприна, Уэллса… Что касается музыки, слушали нелегальную музыку, которую привозили моряки из заграничных поездок. У меня до сих пор есть приёмник «Балтика», так вот, тогда я ловил радио Швеции и прочее, получал много музыкальной информации.
- Но ведь, наверное, надо было скрываться?
- Совсем не обязательно. Главное было - не попасться ментам и не купить одну «джинсу» в пакете. И потом, взрослея, ты обрастаешь знакомыми. У меня было два друга, которые ездили в загранки, поэтому я не ходил на «Галеру» и не искал себе приключений. Я просто звонил, приезжал и покупал.
- Вы начали работать с 15 лет. Знаю, что работали даже дворником. Какие ещё профессии освоили?
- Дворником я работал уже после школы, садовым рабочим 4 разряда, на минуточку. Даже олимпийскую клумбу сделал к Играм 1980 года. Каменщиком работал.
- На что тратили деньги?
- Так как у меня не было ничего, после 8 класса я купил себе велосипед, но его украли. Потом купил раздолбанный магнитофон. Первое, что было у меня на пленке –Том Джонс и группа Creedence. Этот коллектив стал моим первым любимым.
- Я слышала, что Вы еще и пастухом работали…
- Это было Предуралье. Если ты уйдёшь там куда-то, неизвестно, куда придёшь, но коровы всегда знали, как добраться домой. Я – нет! Я работал на режимном предприятии и три года ездил на отработки. Летом все ездили на картошку, но меня ковыряние в земле не привлекало, поэтому я стал метать стога для коров. Мне даже выписали грамоту. В 6 утра идёшь с коровами на выгул, в шесть вечера приходишь. Они должны были за это время нагуляться, наесться. Знаете, там невероятные места, земляника, грибы, местные только белые брали. Зверья много было…
- А медведи?
- Они появлялись там, да! Было даже несколько алабаев, которые охраняли территорию. Одну бабушку зверь даже на дерево загнал, был такой случай. И она в своём почтенном возрасте смогла-таки забраться чёрти куда. Я мишку не встречал, слава богу, но издалека видел и кабанов, и лосей.
- Вы поступили в техникум на математика-программиста. Кем Вы должны были стать?
- Математиком и программистом. Я три года отработал на ЭВМ. Потом мне надо было съездить в Минск и проучиться там год, тогда бы я получил высшее образование, но я был уже весь в рок-н-ролле.
- В одном из своих интервью Вы сказали, что не пошли в армию, а пошли в техникум, потому что могли лишиться квартиры.
- Я так думаю, что у меня были бы проблемы, если бы я ушёл в армию. Открыли бы мне дверь через два года? Не знаю… А так я окончил техникум и получил звание лейтенанта технической службы ВМФ Советского Союза.
- Когда у Вас появился первый инструмент?
- Первый я сделал сам. Купил гриф от гитары, сам сделал звукосниматели. Вторую гитару я уже купил - за сто рублей. Так как я клавишник, а не гитарист, когда мы организовали ансамбль, надо было где-то купить электроорган. Я пошёл в комиссионку и купил «Юность» за сто рублей! Это тогда большие деньги были. К нему купил ещё примочку, чтобы звук подогнать. Это был мой первый инструмент. Я его покрасил в белый цвет, так как он был какого-то несимпатичного цвета. В общем, я привёл орган в порядок, модернизировал его. И самое главное - я потом продал его за 200 рублей.
- А как Вы начали зарабатывать музыкой?
- Даже если ты не профессиональный музыкант, не работаешь в филармонии, всё равно надо было сдавать программу, чтобы получить разрешение выступать. В одном посёлке мы проиграли на танцах два года. Два-три раза в неделю работали, плюс я стал самопалить «маршала» - неплохо зарабатывал на этом.
- На что тратили?
- Я легко расставался с деньгами. Сначала купил велосипед, потом магнитофон, потом орган. Когда стал лучше зарабатывать, купил орган более достойный, но стремился, конечно, купить «Хаммонд», но в советское время взять его было негде. Помню, потом появился латвийский орган, уже похожий на мою мечту, и я его купил. Кстати, денег на него мне добавил московский дед. Когда он приехал в Питер, я принёс ему долг, а он не взял. «Это тебе, забирай», - сказал он. А это было 500 рублей.
- Как деревенская публика принимала рок, который Вы играли?
- Народ принимал отлично! Они плохо принимали, когда приезжала новая группа и по программе ты должен был играть вальс. Все сидели и ждали, когда же этот ужас закончится. Это было видно.
- Когда Вы попали в группу «Земляне», какие там царили порядки?
- «Земляне» были до Киселёва и после Киселёва. Те, которые до Киселёва, это ребята из радиотехникума. Они играли свою музыку и западную, играли здорово, играли каверы так, что закачаешься. А потом прошло десять лет. Это довольно большой отрезок времени, по прошествии которого люди понимают, что пришла пора что-то менять. Кто-то, например, хочет отправиться в сольное плавание. Именно тогда начинаются тёрки – начались они и у «Землян».
- Когда Вы пришли в группы, Киселёв там уже был?
- Да, Киселёв и Большев – администратор того коллектива. Они вместе и организовали новую группу по старым документам. Меня пригласил Игорь Романов. Он пришёл в коллектив к Киселёву, потом они что-то не поделили, он ушёл оттуда и пришёл ко мне в группу «Какаду». Мы поиграли полгода, а потом он предложил мне попробовать себя в «Землянах». Я сомневался – не сильно хорошо о Володе уже тогда отзывались в музыкальной тусовке. Но я пошёл, и получилось так, как получилось.
- Молодые ребята собираются в коллектив, играют музыку, которая им нравится. Какой это коллектив? Мои знакомые, например, полрепетиции выпивают…
- Ну, трезвый рок-музыкант настораживает. Не могу сказать, что мы были святые. Все попробовали, что можно, но нужно знать меру. Так вот… То, что происходило в «Какаду» или в старых «Землянах», это было чисто интересное творчество. Иначе группа развалилась бы. Когда мы стали работать – Романов, Аксёнов, Киселёв – Володя выбрал другой путь. Но это нонсенс, когда группа связывается с членом Союза композиторов. Поэтому о «Землянах» рок-группы и отзываются не очень хорошо. Мне, правда, плевать всегда было. Если мне нравится песня, почему я не могу её взять?
- Дисциплина была жёсткая, когда начались серьёзные гастроли?
- Достаточно жёсткая. Если ты начинаешь плохо вести себя в гостинице, во-первых, тебя оприходуют, во-вторых, о тебе сразу напишет центральная пресса. И в филармонии, где ты работаешь, если ты не звезда, сразу скажут: «Иди-ка ты отсюда лесом».
- Но Вы были звёздами!
- Поэтому к нам было немного другое отношение, поэтому мы немножко распоясывались.
- Как?
- О некоторых вещах даже рассказать не могу, потому что сильно распоясывались. Вот послушают меня молодые музыканты и что скажут?
- Они и не такое делают. Так как вы балагурили? Номер в гостинице могли разбомбить?
- Могу сказать про других. Например, Тынис Мяги мог телевизор выкинуть в Новокузнецке, нажравшись. Легко! А если «Земляне» выкинули бы телевизор, то их сразу сняли бы с гастролей.
- Встречи с милицией были?
- У нас с ними всегда были прекрасные отношения. Мало того, в Приозёрск, например, нас возили на сером «воронке». А в одесской филармонии работала классная бабушка – рыжая еврейская бабушка, мы с ней были в отличных отношениях. Так вот, она считала, что её работа значимее, чем у этих длинноволосых придурков, которые громко играют. Поэтому частенько прямо посреди выступления она «чесала» через зал и начинала мыть полы.
- Драки?
- Бывало и такое. В Калининграде как-то с местными сцепились. Слово за слово. Знаете, как это бывает? Или приехал играть на танцы и не понравился кому-то. Ну и получи! У западных рок-музыкантов жизнь была легче во всех отношениях.
- Творчество – это хорошо, другое дело – по три концерта в день на протяжении нескольких лет.
- А шесть концертов не хотите? Я не знаю, как это возможно. Представьте, Ташкент, пески, ты едешь, непонятно куда. Приезжаешь, в 10 начинаешь и в 22 заканчиваешь. У нас такие голубые костюмы были. Знаете, как в «Джентльменах удачи», когда они вылезли из цемента, а потом ломали свою застывшую одежду. Вот так и мы работали. Потом по три пошло. Тяжело такое было выдержать физически и морально, поэтому иногда и дурковали. Вечером раз стакан - и всё, утром встаёшь и пошёл. Работа была на износ.
- На здоровье сказалось это?
- Но я же сижу перед вами, так что всё нормально, но, честно говоря, я даже не представляю, как так мы работали.
- А творческое выгорание бывало?
- Да!
- И что делать?
- Снимать штаны и бегать! Говорю же, выручал стакан водки. Вечером. А что ещё делать? В аптеку идти, заказывать что-то, чем западные звезды снимают стресс. У нас такого не было – справка была нужна от врача. А водка была в доступе. Хотя можно было в Краснодарском крае набрать препаратов, конечно. Как вариант!
- Музыканты могли заработать много в советское время?
- Если учесть, сколько мы «чесали»… У нас по КЗОТу было 26 концертов, мы же работали 60 концертов, а однажды у нас было 120 концертов за 40 дней. У нас была хорошая ставка – 22 рубля за концерт. Три концерта – это 66 рублей. Для сравнения, 90 рублей – это зарплата инженера. В общем, два-три месяца «чешешь», приезжаешь, и у тебя приличная котлета, которую сложно заработать, будучи инженером.
- Вы много гастролировали с «Землянами». Когда впервые попали за границу?
- С заграницей были сложности, потому что туда не выпускали особо, и нас не сразу выпустили. Началась перестройка, и стало легче.
- С цензурой сталкивались?
- Постоянно! Например, ты приезжаешь в город, тебе даётся рапортичка, в ней указаны все песни, которые ты должен играть. Приходит какой-нибудь первый секретарь или кто-то по культуре и смотрит. Если ты играешь что-то не то, то тебе высказывают. В худшем случае, если такое произошло повторно, тебя снимают с гастрольного графика и ты идёшь на репетиционный период. Мы всегда нарушали, нас отправляли на репетиционный период, мы писали заявление на отпуск, устраивались в другую филармонию и вновь ехали на гастроли.
- Но зажимать Вас особо не могли, так как Вы приносили деньги…
- Конечно! Любая филармония боролась за своего гастролёра. Филармония, в которой нет гастролёров, где только артисты, - это дотационная организация.
- Как развал Советского Союза отразился на Вас как на человеке и на музыканте?
- Легче стало… Никаких рапортичек и всего этого бреда не стало. Когда началась перестройка, все убежали из филармоний. Зарабатывать стало легче, можно было играть то, что хочешь. Свободы стало больше, и это, конечно, повлияло на заработки.
- При этом Вы говорите, что Советский Союз вспоминаете только с хорошей стороны…
- Если убрать всю идеологию, СССР - это лучшее, что придумало человечество. Социалку, стабильность я имею в виду. После того как Союз распался, я несколько раз оказывался без работы. Да, жили не слишком богато, но мне лично Советский Союз нравился.
- С 1992 по 1996 год Вы были не в группе…
- Я никуда не уходил, просто группа прекратила своё существование.
- Чем Вы занимались всё это время?
- Построил в Питере оздоровительный комплекс с баней и бильярдом. Она неплохо приносила деньги. Потом была контора «купи-продай», которая заработала лимон у.е. Но всё это по случаю было. Возникало и разваливалось. Так было лет пять, а потом товарищ снова позвал в бой…
- 1996 год – неспокойное время. Кая Метова однажды даже в лес вывозили. Вам пришлось пережить подобное?
- Ничего такого не было. Помню только, что однажды мы куда-то прилетели, потом пересели на вертолёт, и там какой-то местный молодой человек решил нас поставить, но он отгрёб просто-напросто - и всё!
- От Вас?
- Да! И это был единственный случай из ряда вон. Помню, там ещё комаров было много. В общем, этот идиот, комары и пьяные местные, причём пьяные в хлам вместе с оленями и медведями – они отмечали, кажется, День нефтяника.
- Хотела спросить про Ваш имидж. Усы и длинные волосы – это постоянная работа над собой. Их ведь надо уложить…
- Нет! Два раза меня водили к визажисту – такой ужас они делали мне на голове, что я потом не мог расчесать свои прекрасные белые волосы.
- А усы? Ухаживаете за ними?
- У меня есть триммер, чтобы подравнивать их. На это у меня уходит две минуты. Иногда, очень редко, я пользуюсь расчёской жены для ресниц. Знаете, у меня ощущение, что я с усами родился. Я несколько раз их сбривал, и самое обидное, что этого никто не замечает.
- Вы участвовали в предвыборной кампании Бориса Ельцина. Легко на это согласились?
- Понимаете, я, как и многие, думал, что действительно будет что-то хорошее. Грамота от Ельцин-центра, кстати, висит у меня в уличном туалете. Я сначала думал, что хорошо, что перестройка, Горбачёв, потом начал понимать, что происходит ерунда. А при правлении Ельцина я окончательно убедился, что что-то не то. Хорошо, что после него пришёл не такой.
- Наверное, пришлось помотаться во время кампании?
- После того как мы намотались по гастролям, это уже было не мотание, а сплошное удовольствие. Приехал, поел, спел – дальше поехал. Санаторий…
- В 2007 году начались междоусобицы в группе…
- В 2006! Позвонил Киселёв, я подумал, что что-то изменится в лучшую сторону, но этого не произошло, и с 2009 года я работаю сольно.
- Как Вам удалось, не будучи в группе, получить права исполнять самые знаменитые песни коллектива?
- Мне никто и не запрещал. У меня, кстати, у единственного есть разрешение от Мигули и Поперечного исполнять эти песни. Я не мог бы петь хиты «Землян» в том случае, если бы мне это запретили двое – композитор и поэт.
- А как же ситуация с Шатуновым? Он годами боролся за право исполнять песни группы «Ласковый май».
- Если написал не он, то автор, как, например, в ситуации с «Миражом», может запретить исполнять песни. Запретите – я не буду, у меня своих до хрена. Что касается Мигули и Поперечного, у меня есть договора. Мало того, я, как автор-создатель, тоже могу немного запретить…
- Почему не запрещаете?
- Каждый может петь «Траву у дома». Как я это буду запрещать?
Продолжение следует...
- Хотела бы поговорить о Ваших детях. Их у Вас трое. Можете описать их характеры? Какие они?
- Старшая уже стала мамой – две внучки у меня. Хорошая мама. Что касается сына, умный парень, знает четыре языка, даже не думал, что у него так пойдёт. То же самое могу сказать о младшей дочери. Она была таким ребёнком, что мою супругу просили забрать её из детского сада…
- Хулиганка?
- Ну да, а сейчас учится, стоматолог.
- Какой Вы папа?
- У них надо спросить. Мне кажется, я особо их не напрягал. Деньги домой приносил.
- Строгий, мягкий?
- Маше доставалось, честно говоря, даже больше, чем Серёже. Они знали, что, если я сказал, надо выполнять, а не вступать в полемику.
- И как детям от Вас доставалось?
- Легкий дружеский подзатыльник или пендаль положительно действуют. Я не согласен с этими демократами – не бывает такого.
- Как Вы считаете, детям, которые выросли, родители должны помогать, может, наоборот, дети должны помогать?
- Я не знаю. Раньше считалось, что дети, вырастая, должны помогать. Мне бы хотелось, чтобы мне помогали дети. С другой стороны, мне ничего не надо, от них в том числе… Всё есть.
- Сами хотите помогать?
- Так я и помогаю. Мне эти деньги не нужны. Что мне с ними делать?
- Вы однажды сказали, что Ваша жена – это женщина, от которой все мужчины теряют голову. Что Вы такого сделали, что она заметила Вас среди многочисленных поклонников?
- Чем-то, наверное, я себя проявил. Лучше у неё спросите. Откуда мне знать. Я просто увидел её, красивая, подумал ещё: «Мне б такую». Прямо как в песне…
- Хорошо, как Вы за ней ухаживали?
- Ну, как ухаживал? Это раньше ухаживали, на колено вставали. Советский человек – простой. «Я люблю тебя! А ты меня?» «Тоже люблю». «Ну, тогда пошли в ЗАГС».
- Как Вы считаете, что женщина не должна позволять в отношениях с мужчиной?
- Сложный вопрос. Я не по этому делу. Раньше отношение к женщине было другое. Женщина – мать, жена. Сейчас женщины эмансипированные. Заставлять её стоять у плиты – неправильно. Ну, уйдет она. Не знаю… Я не задумывался над этим, наверное, уже и нет смысла.
- Почему мужчина изменяет?
- Не знаю, наверное, что-то происходит в отношениях такое, что к этому приводит. У каждой пары свои отношения. За всех сложно сказать.
- За что, на Ваш взгляд, должен отвечать мужчина?
- Я привык к тому, что должен содержать и обеспечивать семью.
- А женщина?
- За хороший настрой в семье. Было бы неплохо, чтобы она ещё хорошо готовила, чтобы с ней было комфортно.
- Вы пенсионер. Если бы Вы не работали, пенсии хватало бы?
- Я неработающий пенсионер, хотя большой разницы нет. Пенсия у меня как у бомжа. Зачем мне трудовая книжка, я так и не понял. Мне недавно дали удостоверение участника боевых действий, мы проездили с женой по организациям, где должны быть скидки. Стояли в очередях. Оказалось, что-то можно, что-то - нет. В музей мне можно точно…
- Бесплатный проезд?
- Да! Но я всем этим не особенно пользуюсь. Что касается магазинов, мне даже неловко просить скидку. Я не ощущаю себя на такие года, чтобы спрашивать в магазине скидку.
- Вы сейчас гастролируете. Многие, когда выходят на пенсию, ничего уже не хотят.
- Думаете, мне очень хочется? Но тонус надо как-то поддерживать. Я выхожу, пою первую песню и думаю: «Мать ети, как меня это всё достало». Радуюсь, когда доходим до «Травы у дома». Знаете, когда много гастролей – это плохо, но и когда их нет вообще – тоже плохо.
- Есть что-то, чего Вам ещё хочется?
- Не знаю… Вроде всё есть, ничего больше и не хочется. Я стал даже ловить себя на том, что не хочу ехать на своей «Победе». Мол, поеду на чём-то другом. Сожалею, что не могу сейчас спокойно поехать в Европу. У них сейчас чёрти что творится, несут всякую чушь. Они ведь даже не знают, где ДНР находится. О чём вообще они? То, что у них сейчас происходит, это какой-то паноптикум.