Геннадий Козлов: "Все, кроме Збруева, называли Абдулова по отчеству"

Более 35 лет он душой и сердцем предан театру "Ленком". Точно так же, как и своей супруге, с которой вместе уже 20 лет.

В гостях у "Жизни" - актер театра и кино заслуженный артист России Геннадий Козлов.

- Ваши родители всю жизнь прожили вместе?

- Да, больше 50 лет. Папа уже ушел...

- Он болел?

- Он не то что болел, он просто устал. Папа до последнего приезжал ко мне и с внуками возился. Есть даже фотография, где он с правнучкой, моей внучкой. А потом как-то вдруг интерес у него пропал ко всему. У нас была доверительная с ним беседа, где он признался, что его больше ничего не держит, и попросил только об одном - достойно его похоронить. Тяжело о таком с родителями говорить.

- Как вы узнали, что его не стало?

- Они были на даче, а я улетел на гастроли в Екатеринбург. Он тогда уже в основном лежал, вставал редко - плохо себя чувствовал. Наш последний разговор с ним был вечером по телефону после спектакля. Я говорю: "Отец, я тебя люблю, как ты?" И он ответил, что все нормально. А ночью ему стало плохо. Его забрали в больницу. Я утром позвонил маме. Она как раз приехала к нему и была у него во время моего звонка. И как раз в этот момент врач ей сообщил, что папа умер...

- Чему самому главному он вас научил?

- Совершать поступки правильные по отношению к другим и не прощать предательство.

- Сейчас как часто вы с мамой общаетесь?

- У мамы было четыре инсульта. Но у нее здравый ум. Каждый день я ей звоню и два раза в неделю приезжаю. С ней постоянно моя помощница - Мария. При первой возможности беру к маме детей. Мой младший сын Всеволод занимается на гитаре и периодически играет бабушке.

- Кто вас в основном воспитывал?

- Папа и мама много работали. Поэтому я много времени проводил с бабушкой и прабабушкой. Прабабушка меня называла иногда "барчук". Я обижался, потому что не знал значения этого слова. Только потом я его понял. Барчук - это барин молодой. Помню, когда меня принимали в пионеры, я приехал в белой рубашке с красным галстуком. И прабабушка на мой вопрос, видела ли она Ленина, ответила: "Я царя видела, Гешуленька".

- Вас наказывали в детстве?

- Только один раз. Мама меня поставила в угол и забыла про меня. А когда она подошла и увидела, что я уснул в этом углу, зарыдала и прижала к себе со словами: "Гешуленька, прости!" Но я этого не помню, это мне мама рассказала. Вообще я не был хулиганистым, у меня всегда были доверительные отношения с родителями.

- Даже не курили подростком?

- Курил. В 10-м классе начал. Однажды остались с папой вдвоем и он так строго спросил: "Геннадий, скажи мне правду, ты куришь?" Я и ответил: "Да, пап, курю". Он в ответ: "Я знаю, но не верю". И закрыл дверь.

- Главное лакомство вашего детства?

- Мы с соседом по коммуналке с таким аппетитом ели белый хлеб с маслом и сахаром. Очень было вкусно. Очень. А еще в детском саду, когда в полдень давали кефир и булочку мягкую, это было очень вкусно.

- В детстве вы занимались фигурным катанием - сами захотели?

- Мне было 4 года. Меня отвели в парк Горького, там была секция фигурного катания. А мне хотелось всегда заниматься хоккеем. Потому что Михайлов, Петров, Харламов в 70-е годы - это все. Но в хоккей сложно было попасть. И фигурным катанием я прозанимался 6 лет. Пока не упал лицом об лед. Первый раз неудачно прыгнул - меня отвели в травмпункт. Через 2-3 недели опять лицом об лед. Понял, что прыгать больше я не смогу. И переключился на другие виды спорта - баскетбол, а позже - борьбу.

- Вы учились в ГИТИСе. Сложно было поступить?

- Я поступил со второго раза, и то с приключениями. На прослушивании читал Вознесенского - "Сибирские бани". Только начал: "Бани! Бани! Двери - хлоп! Бабы прыгают в сугроб..." Мне сразу: "Стоп. Спасибо". Все, из пятерки не прошел никто. Я пошел разбираться, что не так. Мне говорят: "Вы не раскрыли тему бань и тему женщин. И у вас несоответствие верхней части тела нижней". Я пошел к мастеру Оскару Яковлевичу Ремезу и спрашиваю у него: "Как я могу раскрыть тему за четыре строчки? Я даже про бани ничего не сказал, про баб ничего не сказал, как они прыгают". В общем, он меня допустил к повторному прохождению. В итоге второй тур я проходил пять раз. Но тут опять драма. После творческого конкурса я срезался на общеобразовательном - завалил историю, сдал на "два". Думаю, ну, конец, надо что-то делать. Напился кофе, поднял давление и побежал в поликлинику. Там мне дали справку, что с таким давлением нельзя экзамен сдавать. И мне разрешили пересдать. Ректору потом я историю ответил на "четыре". Институт я, кстати, окончил с красным дипломом.

- Как вы попали в "Ленком"?

- На третьем курсе, когда мы делали программу "Второй съезд РСДРП", я читал текст от лица Ленина. Кто-то из "Ленкома" приходил смотреть. И меня заметили. Потом даже сам Захаров приходил посмотреть. После этого меня позвали на гастроли с театром. "Ленком" тогда гремел. Билетов не достать. Попасть работать к Захарову было заветной мечтой любого. Так я учился и одновременно участвовал в четырех спектаклях театра ("Диктатура совести", "Революционный этюд", "Звезда" и "Юнона"). Был такой смешной случай. Студенты ГИТИСа поехали в Болгарию - экскурсии, поездки, показы. А я узнал, что в это же самое время "Ленком" там с гастролями. И я решил заехать. Давали "Юнону". Артисты очень удивились, увидев меня. Рассказали Марку Анатольевичу. И он тогда сказал: "Сколько кота ни продавай, он все равно домой возвращается".

- Каким вам запомнился Марк Анатольевич?

- Он всех называл по имени-отчеству. И у всех остальных это вошло в привычку. Мы друг к другу тоже обращаемся исключительно по отчеству. Захаров не прощал пренебрежительного и поверхностного отношения к профессии. Еще, конечно, запомнился человеком с тонким чувством юмора. Он умел разрядить обстановку очень тонкой, но всегда смешной шуткой. Была как-то репетиция, и он зашел в гримерку, спросил: "Какие новости?" И один артист говорит: "Вот пишут, что сегодня в Москве гей-парад". Марк Анатольевич тут же: "Вас пораньше отпустить?"

- Многие отмечают, что в работе он иногда бывал очень жесткий. Сталкивались с этим?

- Лично у меня не было ситуаций, чтобы меня отчитывали. Он мог сделать замечание - но это всегда было очень точно. Например, мы репетировали спектакль "Поминальная молитва", конкретно танец с платками на столе. Был я и Леня Громов. И Захаров говорит: "Геннадий Викторович, как-то надо вот по-другому, как бы в отношении хореографии все правильно вы делаете, а характер нужен другой". И он меня отвел в фойе и показал, как надо танцевать. Еще было приятно, когда мне дали звание заслуженного артиста. Марк Анатольевич лично позвонил со словами: "Геннадий Викторович, вы теперь заслуженный, несите эту планку, будьте достойны этого. Я вас поздравляю от души!"

- Вы работали в одно время с Александром Абдуловым. Говорят, он любил импровизировать и "раскалывать" коллег прямо на сцене. Вы это лично видели?

- Когда я пришел в театр, Абдулов как раз получил заслуженного артиста. Его все называли Гаврилович. Позже - Александр Гаврилович. И только Збруев называл его Саша. Расскажу забавный случай, как Абдулов меня с Броневым "ссорил". Я в 90-х много снимался в рекламе. Однажды снялся в роли пластического хирурга, специализирующегося на увеличении груди. Рекламу крутили постоянно, ко мне даже стали люди в метро подходить на прием записываться. Я отшучивался как мог. И один раз в театре Александр Гаврилович подходит ко мне и говорит: "Козлов, хочешь, я тебя с Броневым поссорю?" И кричит: "Леонид Сергеевич, а Козлов грудь рекламирует". Сколько я тогда от Броневого наслушался: "Какой ты доктор? Как ты мог?" И все остальное.

- Каким вы запомнили Броневого?

- Ну, он мог быть разным. Он мог быть очень трогательным, а мог и очень суровым. Он мог впадать в разные крайности. Он даже мог просто прийти не в настроении. Сядет в кресло, закинет ногу на ногу, и вид такой, что сразу понятно - лучше ни о чем не спрашивать и ничего не предлагать.

- Говорят, что Леонид Броневой единственный, кого Марк Анатольевич не решался критиковать.

- Ходит в театре такая история... Идет репетиция, и Марк Анатольевич не делает Леониду Сергеевичу никаких замечаний. На следующий день Леонид Сергеевич приезжает рано утром к подъезду Марка Анатольевича и, когда тот вышел на улицу, высказывает ему: "Вы меня совсем не любите. Вы всем замечания делаете, а мне - нет". Это удивительно, что артисту такого уровня было это очень важно.

- Еще одна легенда "Ленкома" - Татьяна Пельтцер.

- Захаров ее очень любил и называл не "бабушка", а "баушка". И даже в некоторых спектаклях он добавлял это слово - "баушка".

- А вы лично с ней общались?

- С Пельтцер я был занят в спектаклях "Революционный этюд" и "Поминальная молитва". Один раз, когда была "Поминальная молитва", мы встретились перед служебным входом, и она говорит: "Ты знаешь, забываю текст, не знаю даже, что делать, совершенно не знаю, что делать". Но, конечно, все партнеры ей помогали, все артисты очень уважали Татьяну Ивановну.

- Гастроли - это место, где сами собой рождаются байки. Что вы в первую очередь вспоминаете?

- Был такой случай на гастролях с Татьяной Эдуардовной Кравченко. Она себе платье красивое купила и зашла ко мне похвалиться. Я угостил ее кофе, у меня тоже была радость - родился сын, утром вылетал к жене. В общем, мы с ней заболтались, и Татьяна Эдуардовна забыла свою покупку у меня. И ночью, перед отъездом, я отдаю это платье коллегам, объясняю, мол, Кравченко забыла, передайте. И вот все на завтраке, спускается Татьяна Эдуардовна, и один из артистов на весь зал крикнул: "Таня Кравченко, ты ночью платье у Козлова забыла, забери!"

- Вы пережили тяжелейшую аварию. Что случилось?

- Это произошло 5 июня 2005 года. Я ехал после концерта, был за рулем. Трасса, скорость около 60 км в час. Не помню, что произошло. Когда очнулся, уже стоял народ. Вынести меня из машины было нельзя. Потому что левая нога ушла через переднее сиденье на заднее. Отбойник прошел через левую фару, зацепив мою ногу, унеся ее в багажник. Я на шпагате был. Когда приехали спасатели, они не знали, как меня вынимать. Сделали какой-то укол, но ногу я сам вынул, когда кресло срезали. Я вам сейчас это говорю, и меня даже сейчас немножко потрясывает. Много крови потерял. Искали, куда меня везти на операцию. В итоге с момента аварии до операции прошло целых семь часов. Я просил все время, пока меня в больницу везли, чтобы в театре на служебном входе сообщили, что со мной произошла беда. Операция шла часов шесть. Мне повезло - хирург, который меня оперировал, жил в этом госпитале. И сложилось так, что он оказался на месте, как и врач-травматолог. А утром приехал врач-микрохирург по сосудам. Всего сделали пять операций, дважды была опасность потерять ногу. Две недели в реанимации лежал.

- Я знаю, что ваша супруга буквально переехала жить в больницу.

- Мариша три дня обзванивала все больницы, искала меня. Потом приезжала каждый день и по семь-восемь часов была со мной. Марина даже взяла академотпуск в институте, чтобы за мной ухаживать. Учебу забросила и работу. Сказала мне, что у нее была задача поставить меня на ноги, чтобы я встал. Я помню, когда меня в палату перевели, пришла врач и сказала мне: "Будешь просто лежать - не встанешь". Сначала воздушные шарики надувал, чтобы воспаления легких не было, потом потихоньку переворачиваться начал, гантели мне по килограмму принесли. Четыре месяца я в больнице провел. Некоторые доктора не верили, что выкарабкаюсь. Когда начинал ходить, в голове у меня не укладывалось, как заставить двигаться левую ногу. В общем, по стеночке ходил, цепляясь, вспоминал, как надо ходить. Наша театральная семья меня очень поддержала - Андрюша Леонов приехал, Дмитрий Певцов, Витя Раков. Сережа Степанченко постоянно звонил, говорил: "Мы тебя ждем, поправляйся". Все говорили, что ждут. Поэтому я очень-очень хотел вернуться.

- Как давно вы вместе с супругой?

- Более 20 лет. Что я могу сказать? Вот недавно сели на балконе, когда дети легли спать, организовали романтический ужин и проговорили до двух часов ночи. Так просто говорили обо всем, о детях, о нас, о родителях.

- Когда ссоритесь, кто первым идет на мировую?

- Ну, знаете, я, как актер, могу встать, намочить глаза водой из-под крана, показать слезы и сказать: "Вот что ты сделала со мной, посмотри, посмотри! Тебе хорошо, ты младше меня на 15 лет, ты еще можешь организовать себе жизнь, а я..." Она смеяться начинает. Как бы так... А вообще - все хорошо!

Евгений Бойцов: "Броневой мог послать в театре кого угодно"

Сын врага народа, который стал лучшим Мюллером! Памяти Леонида Броневого

Любила курортные романы и преферанс! 120 лет со дня рождения Татьяны Пельтцер

Была влюблена в Абдулова и Добронравова. Звезде "Сватов" Татьяне Кравченко - 70!

Стал режиссером по совету мамы, снимал голой собственную дочь и мог пригвоздить одним словом любую звезду. Легендарному Марку Захарову исполнилось бы 90 лет