Как в 80-х грозненец спасал брата, которого хотели посадить оборотни в погонах
"Если не вернете брата домой, я учиню самосуд". Как в 80-х житель Грозного спасал своего родственника, которого оборотни в погонах из мести решили посадить в тюрьму
Борьба маленького человека против произвола коррумпированных силовиков - излюбленная тема многих писателей и кинорежиссеров. В 1999 году, например, вышел фильм Станислава Говорухина "Ворошиловский стрелок", где пенсионер Иван Афонин, разочаровавшись в правосудии, начинает вершить самосуд над подонками-насильниками. Фильм имел оглушительный успех в прокате, а название картины стало символом борьбы за справедливость.
Но больше всего преуспел в этой злободневной теме Голливуд: герои из американских боевиков, разуверившись в правосудии, берутся за винчестер (пистолет, винтовку М-16) и начинают восстанавливать справедливость, уничтожая продажных копов и судей. Но так происходит в кино...
В жизни все прозаичнее. В реальности главным оружием законопослушного гражданина обычно становятся ручка и бумага, однако восстановить справедливость удается не всем и не всегда. Газета "Жизнь" уже писала о "Деле Камского". Главный "персонаж", заместитель прокурора огромного миллионного города, в течение 17 (!) лет кошмарил Ростов-на Дону, фабрикуя липовые дела, вымогая взятки и творя бесчинства. И многотысячный город с целой армией силовиков безропотно терпел произвол бывшего фашистского приспешника...
История, которую мы сегодня вам поведаем, - из той же серии.
Итак, вернемся на 38 лет назад - в апрель 1986-го.
Вечер. 25 апреля 1986-го...
...Стоял теплый весенний вечер. В одном из гаражей кооператива "Маяк", расположенного в Старопромысловском районе Грозного, раздавались голоса. Трое родственников, Ваха Батаев, Магомед и Сейд-Селим Атабаевы, починив машину, решили отпраздновать небольшой юбилей - день рождения Магомеда. Магомед вытащил заранее купленную бутылку сухого вина:
- Так, ребята, у меня сегодня "днюха". Двадцать пять лет "стукнуло"! Надо это дело отметить!
Возражений не последовало. Накрыли нехитрый стол, разлили вино по стаканам. Магомед поднял стакан и произнес незамысловатый тост:
- Чтоб у нас все было, а нам ничего за это не было!
Потекла неспешная беседа: о житейских делах, проблемах, заботах, планах…
Время шло, и Ваха, взглянув на часы, спохватился:
- Ох ты, уже двенадцать часов ночи! Нормально посидели! Пошли на остановку. Надо успеть на последний автобус!
Магомед предложил:
- Куда ты сейчас, на ночь глядя, поедешь? У нас заночуй!
- Нет, нет. Мать будет переживать. Надо ехать.
…Друзья вышли на остановку "Новая". Стали ждать последний автобус. А если повезет, то попутку.
В этот момент к ним подошел милиционер А. Исламов (как выяснится позже - сотрудник ОВО Старопромысловского РОВД). Поясним для молодых читателей, что такое ОВО (отделы вневедомственной охраны). В советское время ОВО - это специальные подразделения для охраны объектов и имущества в структуре МВД. Исламов спросил:
- Что вы тут делаете в такое позднее время?
- Ждем автобус или попутку.
В это время подошел еще один милиционер - М. Гиреев. Это был сослуживец Исламова, в ту ночь находившийся вместе с ним на службе.
После того как к троим парням, мирно ожидающим автобус, подошел Гиреев, события дробятся на две диаметрально противоположные версии. Одна - "милицейская", а другая - версия троих родственников: Батаева и двух Атабаевых.
Версия № 1. Милицейская
Итак, версия первая, милицейская...
"Органы предварительного следствия предъявили Батаеву В. и Атабаеву М., что они 26 апреля 1986 года, примерно в 2 часа ночи, около отделения связи № 61 Старопромысловского района, находясь в состоянии алкогольного опьянения, выражаясь нецензурной бранью, учинили между собой драку. Батаев причинил Атабаеву М. менее тяжкие телесные повреждения, а когда работники милиции Исламов А. и Гиреев М., находившиеся при исполнении возложенных на них обязанностей по охране общественного порядка, предложили им прекратить хулиганские действия и следовать в Старопромысловский РОВД, они отказались. Продолжая хулиганские действия, Батаев нанес удар кулаком по лицу Исламова А., причинив легкие телесные повреждения, оторвав пуговицу и погон с кителя.
Атабаев М., продолжая хулиганские действия, сорвал с Гиреева М. форменный галстук, пытался ударить Гиреева М. ногой, ударил его в лицо" (здесь и далее редакция цитирует стенограммы судейских протоколов. - Прим. ред.).
Читая показания сотрудников милиции, сразу возникает ряд вопросов. Во-первых, они заявляют, что время указанных событий - два часа ночи. Зачем "хулиганы" шли на остановку, заранее зная, что автобусы в это время не ходят? В советское время общественный транспорт ходил примерно до 12 часов ночи, максимум до половины первого. В два часа ночи идти на остановку - в чем логика?
Во-вторых, вполне адекватный и мирный Батаев ни с того ни с сего вдруг впадает в необъяснимое бешенство и принимается жестоко, со звериной свирепостью избивать своего двоюродного (!) брата! Причем делает это не в гаражном кооперативе, а дойдя до городской остановки. Напомним, что до этого все трое сидели в гараже и мирно беседовали за бутылочкой сухого вина. Кстати, о вине. В показаниях милиционеров постоянно фигурирует стойкий запах спиртного в ту ночь у обвиняемых, но бутылка сухого вина на троих - эта не та доза, после которой человек теряет контроль над собой.
Но даже если предположить, что все это правда и Батаев действительно зверски и жестоко избил своего родственника, как утверждали милиционеры (всякое бывает), то почему в нарушение всех должностных и служебных инструкций добропорядочные сотрудники милиции повезли избитого не в больницу, а в... РОВД?!
Для судьи Старопромысловского райсуда В. Проценко, видимо, в этом деле тоже все было туманно и непонятно, поэтому 18 августа 1986 года она, вместо принятия решения, отправила дело на дополнительное расследование.
Версия № 2: от обвиняемых В. Батаева и М. Атабаева
Теперь "послушаем" другую версию событий той ночи, 25 апреля 1986 года. Читаем сухие строки судебного протокола...
"Подсудимый Батаев В. виновным себя не признал и показал, что 25 апреля 1986 года, примерно в 21 час, он находился с Атабаевым М. и Атабаевым С.-С. (еще один их общий родственник. - Прим. ред.) в гараже Атабаева М. Они ремонтировали автомашину Атабаевых. Все они родственники. Около 12 часов ночи они вышли с гаража. <...> До этого он и Атабаев М. в честь дня рождения Атабаева М. выпили пол-литра вина. Все трое подошли к остановке "Новая". К ним подошел работник милиции Исламов. Он спросил, почему они так поздно стоят на остановке. Затем подошел работник милиции Гиреев <...> и сказал, что его (М. Атабаева) надо забрать в РОВД.
Батаев В. и Атабаев С.-С. начали уговаривать Гиреева отпустить Атабаева М. Они все трое уже перешли дорогу. Гиреев догнал их, схватил Атабаева М. за грудки и сказал, что он все равно заберет Атабаева М. в отдел милиции. Батаев начал уговаривать Гиреева. <...> Гиреев ударил Атабаева М. кулаком в лицо. Батаев не хотел участвовать в драке и побежал к старшему брату Атабаева М., чтобы позвать его на помощь. Из квартиры брата Атабаева М. никто не вышел, и он вернулся на место. Когда он подошел, то увидел, что Атабаев М. лежал на асфальте в крови.
Над ним стояли Гиреев и Исламов. Батаев с Атабаевым С.-С. подняли Атабаева М. В это время подъехала милицейская автомашина. Из автомашины вышли работники милиции А. Зелепухин и Г. Кондратьев. Зелепухин накинулся на него и ударил его в область живота. <...>".
Избитого Атабаева стражи порядка затолкали в милицейскую машину и отвезли в Старопромысловский РОВД. Там в РОВД, по словам Батаева, Гиреев продолжил избиение: ударил Атабаева М. в область правого глаза и тот потерял сознание. К экзекуции Атабаева очень сильно хотел присоединиться еще один страж порядка - Зелепухин. В дело вмешался милиционер Зузиев, который остановил избиение чуть живого М. Атабаева.
По показаниям Батаева, ни он, ни М. Атабаев никаких хулиганских действий не производили, общественный порядок не нарушали: "Мы просто стояли на остановке и ждали автобус". М. Атабаев виновным себя на суде тоже не признал и полностью подтвердил показания Вахи Батаева.
Следует отметить расхождение по времени описываемых событий. Милиционеры, как помнят читатели, утверждали, что все происходило в 2 часа ночи, а Батаев и Атабаев отметили в показаниях, что вышли из гаража ближе к 12 часам ночи.
Причем в показаниях Батаева есть один интересный нюанс. Когда вслед за Исламовым к троим парням подошел Гиреев и увидел среди них М. Атабаева, он произнес тому многозначительную фразу: "Я давно искал встречи с тобой!". Когда Батаев спросил, что означает эта фраза, то Гиреев ответил: "К вам двоим у меня претензий нет, но его (М. Атабаева) в РОВД я сегодня обязательно доставлю!". Что это было? Желание Гиреева свести с Атабаевым какие-то старые личные счеты? Или некая неприязнь одного человека к другому? Сейчас об этом можно только догадываться...
Один в тюрьме, другой избит. И оба - обвиняемые!
Один из братьев Атабаевых, Умар-Хадж, по иронии судьбы, тоже имел отношение к Старопромысловскому ОВО. Он работал в этом ОВО, но не как сотрудник милиции, а как гражданское лицо, вольнонаемный - в бригаде по обслуживанию охранной сигнализации.
Рано утром 26 апреля мы узнали страшную новость: Магомед лежит избитый в больнице, а Ваха задержан. Они якобы напали на сотрудников милиции и оказали им яростное сопротивление. Подробностей наша семья, естественно, не знала. Я сразу поехал в больницу. Брата невозможно было узнать: весь избитый, на нем живого места не было. Сохранились фото, которые я сделал на второй день в больнице. На них хорошо видно, как "поработали" доблестные "блюстители" правопорядка. Пока я был у брата в больнице, органы дознания возбудили уголовное дело на Магомеда и Ваху. Хотя еще утром начальник ОВО Б. Эскиев нас клятвенно заверил: "Пока детально не будут изучены обстоятельства происшествия, уголовное дело возбуждаться не будет!", -
После возбуждения уголовного дела В. Батаева поместили в камеру СИЗО № 1 г. Грозного, а избитого до полусмерти Магомеда - на больничную койку...
С первых дней мать и я стали бороться с нечистоплотной правоохранительной системой, которая вместо того, чтобы стоять на страже закона, сама всячески его попирала. Но как бороться с теми, кто облечен правами и полномочиями?! Только с помощью ручки и бумаги! Мы стали писать во все инстанции, куда только можно. Все наши обращения сохранились. Начали с обращения к прокурору Старопромысловского района А. Комлеву. Когда поняли, что он тоже в "системе", то стали писать уже в вышестоящие органы: в республиканскую прокуратуру и УКГБ, министру МВД ЧИАССР Миценко… Но все наши жалобы просто отфутболивались со стандартными формулировками: "факты не подтвердились", "нарушения закона не усматривается". Когда коррумпированная система не хочет сдавать своих подельников, то она играет в бумажный "футбол"… -
Дело - в суде. А суд не уверен в виновности "хулиганов"…
После завершения следствия дело передали в суд Старопромысловского района. Первое заседание состоялось 18 августа 1986 года. Как уже отмечалось выше, судья В. Проценко отправила дело на дорасследование. То же самое она сделала и на втором слушании, 13 ноября того же года. Но при этом Батаева продолжали держать в СИЗО, а М. Атабаева - под подпиской о невыезде.
Мать и брат Умар-Хадж тем временем продолжали добиваться справедливости: писали жалобы в различные инстанции. Они даже обратились с письмом в редакцию авторитетного в советское время журнала "Человек и закон", но ничего не менялось...
В феврале 1987-го прошло очередное слушание по делу обвиняемых В. Батаева и М. Атабаева. Ничего нового на суде не оказалось: те же самые обвиняемые, те же самые "избитые" сотрудники ОВО. Единственное отличие: вместо судьи В. Проценко заседание вела Н. Янова, но и она опять отправила дело на дорасследование.
Я читал в вашей газете цикл статей о знаменитом следователе И. Костоеве. Он спас от смерти буфетчицу Гаврилову, пятерых сельчан из высокогорного дагестанского села, на которых повесили убийство украинского студента. К сожалению, ни в Прокуратуре республики, ни в местном МВД, ни в УКГБ не нашлось ни одного сотрудника, который взял бы в руки это дело и докопался до истины. Как Костоев, -
Пакетик с анашой в заднем кармане брюк
Судебные заседания по делу обвиняемых в нападении на сотрудников ОВО переносились снова и снова. Батаев сидел в СИЗО уже несколько месяцев, а М. Атабаев, второй фигурант по делу, - под подпиской о невыезде. Но тот факт, что он еще на свободе, кого-то сильно раздражал...
Когда брата выписали из больницы, произошла еще одна провокация со стороны сотрудников Старопромысловского РОВД. К Магомеду приехал друг из города Баку, русский парень по фамилии Смирнов. Имя я уже не помню - на заявлении остались его инициалы "В. Н.". Вечером их обоих, Магомеда и Смирнова, задержали на улице, отвезли в Старопромысловский РОВД, обыскали, ничего не нашли. Затем капитан милиции засунул Магомеду в задний карман брюк пакетик с наркотическим веществом. Смирнов начал возмущаться: "Что вы делаете? Зачем подсовываете?" Капитан вывел его на улицу и сказал: "Давай быстро уходи отсюда! И молчи, иначе с тобой сделаем то же самое!" Утром, перед отъездом домой в Баку, Смирнов пришел ко мне и все рассказал. Я попросил его написать: "Напиши все как было - в виде заявления на имя начальника РОВД Тишкова". Смирнов все написал своей рукой, поставил подпись и уехал домой, в Баку. Кстати, это заявление Смирнова до сих пор хранится у нас. Когда я приехал в РОВД, брат сидел в "клетке" в дежурной комнате и был связан ремнями... Против брата возбудили уголовное дело, якобы по обвинению в распространении наркотиков. Он просидел в СИЗО два месяца. Я опять стал писать в Москву. После моих обращений в столицу меня попросил зайти к себе в кабинет замначальника Старопромысловского РОВД Х. Хизриев. Кроме него, в кабинете сидело еще трое сотрудников РОВД, которые участвовали во всем этом произволе против моих родственников. Хизриев прикинулся невинной овечкой и с фальшивым притворством спросил меня: "Зачем ты пишешь жалобы в Москву? Пришел бы ко мне - я бы во всем разобрался!". Слушать его лицемерные слова мне было противно. Как будто кто-то мешал ему разобраться во всем этом беспределе. Я ему ответил: "Вот рядом с тобой сидят трое преступников в погонах. Посади их в тюрьму - и тебе за это дадут досрочно звание полковника!" Разговор не получился - Хизриев стал кричать и выгнал меня из кабинета... Нам повезло, что дело по наркотикам, которое возбудили против моего брата, вел молодой, честный следователь. Фамилию, к сожалению, я его уже не помню. Только имя - Хасан. Хасан не был замешан ни в каких грязных схемах, ни в каких коррумпированных делах. Он закрыл дело. Брата выпустили на свободу за отсутствием доказательств, -
Магомед попадает в "психушку"...
Но на этом история произвола и беспредела не закончилась. Она продолжилась - только уже в другом виде.
Магомед недолго оставался на свободе. Вскоре его опять вызвали в Старопромысловский РОВД. Там были еще задержанные. Их всех посадили в автобус, вывезли в психбольницу в Гудермесском районе. Брат потом все подробно написал в письме, переданном через женщину. Мы не знали, где Магомед. Стали его искать. Я пришел на прием к Борису Комлеву, прокурору Старопромысловского района. Спрашиваю: "Мой брат пропал. Вы не знаете - где он?" Он усмехнулся: "Нет, не знаю. Наверное, у друзей загулял. Или где-то у родственников". Иду в РОВД. Там встречаю начальника уголовного розыска райотдела Паплутина. Паплутин был в приподнятом настроении и потирал руки: "Ну, что, брат твой "залетел", больше он уже не выйдет". Я у него спросил: "А прокурор Комлев знает об этом?" Паплутин ответил: "Знает", -
О том, где находится Магомед, родные узнали случайно. Вечером к ним пришла незнакомая женщина и принесла от него письмо.
"Я навещала своего больного родственника в психбольнице. Ваш парень, Магомед, попросил передать, что его насильно увезли в психушку и держат там с душевнобольными", - рассказала она. Когда мы прочитали его письмо (оно, кстати, до сих пор хранится), то были в шоке. Магомед сообщал в письме, что его поместили в палату с шизофрениками и душевнобольными. На его жалобы никто не обращает внимания. Более того, сотрудники учреждения пригрозили ему: "Если будешь надоедать - поместим в палату к буйным". Это было одновременно и письмо, и заявление, и крик души затравленного и загнанного в угол человека. В конце письма брат обращался к прокурору Комлеву: "Если меня не выпустят отсюда, то я пойду на крайние меры по отношению к себе!" Проще говоря, совершит суицид... -
Умар-Хадж был в шоке от прочитанного и решил действовать решительно, так как другого выбора ему не оставили.
Аппаратов для ксерокопий тогда еще не было, поэтому я вручную переписал заявление брата. Написал еще и свое заявление. Утром я пошел на прием к прокурору Комлеву: "Брата я не нашел. Вы что-нибудь знаете?" Мне было интересно, что он скажет. Он вновь начал "крутить кино". Тогда я положил ему на стол два заявления и предупредил его: "Слушайте меня внимательно! Я знаю, где вы живете: на "Нефтянке", возле пожарки - в квартире на втором этаже. У вас есть две дочки. Одна в шестом классе, другая ходит в детский садик. Ее сопровождает ваша теща. Не загоняйте меня в угол! Иначе с вашими детьми может случиться тоже что-то страшное и непоправимое. И вся ответственность за это ляжет на вас! Если до четырех часов вечера брата не вернете домой, то я оставляю за собой право учинить самосуд!". С этими словами я вышел из его кабинета. В половине четвертого брата привезли домой… -
Трагедии, к счастью, удалось избежать. Прокурору Комлеву хватило благоразумия и здравомыслия остановить маховик беспредела и беззакония. Эта история закончилась без кровавой развязки, а все могло получиться и по-другому: когда человек понимает, что законным путем справедливости не добиться, то у него появляются страшные мысли - мысли о самосуде…
Когда вышли все сроки, то бесконечно продлевать дорасследование Комлев уже не мог. При очередной встрече со мной он "по-дружески" посоветовал: "Уголовное дело скоро будет закрыто. Твоего родственника Батаева выпустят. Пусть уезжает из этих краев: опера его в покое не оставят!". Я внял "доброму" совету прокурора и отправил Ваху в Казахстан. Магомед жил в своем доме. Его трогать "оборотни" уже боялись. Комлева, кстати, усилиями одного ушлого адвоката потом сняли с работы, и он уехал в Москву…
Эпилог
Магомед Атабаев после всех событий прожил еще 12 лет. Он погиб 21 ноября 1999-го, сидя во дворе своей многоэтажки - попал под обстрел. Почему-то он не захотел покидать свой дом, когда все уходили... Он умер по пути в полевой госпиталь.
Читайте также:
Записки советского Шерлока. Изнасилование почтальонши и "оборотень в погонах"
Дело о вине и грязных деньгах. Записки советского Шерлока, который брал Чикатило